В зале установилась полная тишина. Это мне? Кто-то назвал мое имя? Я подняла глаза и увидела полную аудиторию, в которой все как один смотрели на меня.

О господи!

Как глупо стоять в центре конференц-зала, где все готово к началу и главный гость ждет только тебя. Если бы я вдруг провалилась сквозь землю – это было бы самым подходящим завершением события этого дня. Но случилось самое ужасное. Кто-то публично обратил внимание на меня и мое опоздание.

От смущения я зажмурила глаза. Я почувствовала, как кровь хлынула к щекам, наверняка на моем лице они полыхали как помидоры. Ну все, хватит, пора сдаваться. Умирать так с музыкой. Собрав все силы, я уверенно подняла голову и дерзко посмотрела в сторону обладателя самого невероятного голоса, который мне когда-либо приходилось слышать в реальной жизни. Это Воронцов пригласил меня сесть рядом с ним!

Я всегда мечтала слышать и слушать в живую Тима Стормса1. Какие-то невероятные вибрации тела вызывает у меня мужской низкий тембр голоса. Будто в моем теле натянута струна – легкая, невесомая и совсем неощутимая. Но стоит услышать определенный тембр, и мое тело в технике нисходящего слайда, применяемой в игре на гитаре, начинает свою музыку. Зарождаются звуки в районе солнечного сплетения – плачущая вибрация разрывает грудную клетку. Спускаясь вниз, звук заканчивает свой путь внизу живота, полностью там растворяясь и задев все самые чувствительный рецепторы. Остается сладкое послевкусие… хочется еще и еще. Кажется, тело не знает предела. Как хищник ищет источник звука и жадно поглощает его снова и снова, утоляя жуткий голод.

Мы встретились взглядами. Холодный пот окатил меня с ног до головы. И я уже не понимала, то ли меня снова окатил черный Porsche, то ли прямо из потолка грянул гром и ливень окатил меня прямо в центре конференц-зала. На физическом уровне я почувствовала, где у меня располагается сердце. Мне казалось, что с рёвом и криком оно вырывалось наружу.

Помню, в школе на уроке химии мы проводили очередной опыт. Он обещал быть интересным, потому что был связан с огнём. Опасность и неизвестность всегда притягивают. Учительница подробно рассказала о правилах безопасности, напомнила о краниках с водой, встроенных прямо в парту, и мы приступили. Каждый шаг опыта мы делали по очереди с моей соседкой по парте. И вот мы дошли до самого интересного. Она должна была поджечь сухое горючее и нагреть пробирку со специальным раствором, которая располагалась на штативе. Что-то пошло не так. Разлетается в её руках горючее вещество и разбивается пробирка. Химический раствор обливает парту, все тетради и мою руку. Вспыхивает огонь на парте, а вслед за ней на кисти моей левой руки. В тот момент я не чувствовала боли, я помню, как продолжала сидеть за партой и смотреть на руку в огне. А главное, я помню, как билось моё сердце. Всё затихло вокруг, и лишь в голове, в ушах я отчетливо слышала только стук своего сердца. Учительница быстро отреагировала, залила водой из ведра, в котором мыла меловую тряпку, парту и меня вместе с партой. Руку мне потом обработали, наложив бинтовую повязку, и все закончилось благополучно. Но я на всю жизнь запомнила горящую руку, отсутствие боли и громкое биение сердца в ушах. Сейчас я стояла в центре зала, где сидел он и смотрел мне в глаза. Не было горящей парты и руки в огне, как и не было полной аудитории коллег, но так же бешено колотилось сердце в груди и ушах…

– Эм-м-м… Рядом? Я? – невнятно бормотала я себе под нос.

– Да, пожалуйста. Ваши коллеги рассредоточились по всему залу, а рядом со мной есть свободные места, – Воронцов показал на два свободных кресла справа и слева от него. Голос министра был спокоен и безэмоционален.