Но Виолетта прослушала последние наставления Вестника, потому что внезапно почувствовала, как сквозь нее от земли проходят вибрации. Эти вибрации были не чем иным, как голосами незнакомцев. И хотя с их стороны не донеслось ни единого звука, Виолетта все прекрасно услышала. Она слышала их своим телом.

– Что значит никого нет? – спросил кто-то из них.

– То и значит – нет, – ответил другой.

– Чтобы не было – такого еще не было, – возмутился первый.

– Но нет же. Стало быть, и нет, – тут же парировал второй.

– И как нам быть? В таких ведь случаях надо как-то быть?

– Да кто ж знает, когда никто не знает.

– Чуй-чуй, ты видишь? – вдруг воскликнул один. И тут же раздулся, словно шар с шипами.

– Ви, не молчи! – вдруг завопил Вестник.

Виолетта резко отдернула руку от земли и поняла, что уже некоторое время не издает никаких звуков.

– Веня, Веня, прости, я забыла, – вымолвила она и увидела, как к ней приближаются. От испуга она аж закричала.

– Отпрыгни в сторону! – рявкнул Вестник.

Виолетта, не прекращая свой крик, переходящий уже в вой, отступила немного назад и увидела, как на том месте, где она стояла, полыхнула фиолетовая вспышка. И тут же угасла. Но этого мгновения ей хватило, чтобы разглядеть загадочные фигуры. Из тонких, еле различимых силуэтов они превратились в огромные шары с иглами и были похожи на свернувшихся ежей. Остальное так и осталось скрыто в тумане, и рассмотреть что-то более детально было невозможно. Тем временем Виолеттин вой стал походить на тревожное мычание, а загадочные фигуры потихоньку начали сдуваться.

– Вроде как обошлось, – с выдохом обронил Вестник. – Будь внимательна, Ви. Здесь нельзя расслабляться, у любой незначительной оплошности могут быть самые непредсказуемые последствия. Поэтому держи ситуацию под контролем, ведь если ее отпустишь – упадешь сама.

– Почему они меня не видят, когда я разговариваю? – спросила Виолетта, на сей раз не прекращая мычания.

– Потому что звуки не входят в их мировоззрение. Понимаешь, Ви, они всю свою жизнь проводят в абсолютной тишине под покровом густого тумана, в окружении собственных следов. Их предназначение сводится к единственной работе – довести пробу до цеха. Больше им ничего не требуется знать, и больше они ничего и не умеют. Дальше очерченных границ они никогда не ступали, потому что их судьба – это их работа. Это как рыбка в аквариуме посреди океана. Она не выплывает из него не потому, что не может, а потому, что не хочет, не надо ей этого. То, что ты сейчас издаешь звуки, рушит их представление о жизни, и поэтому они предпочитают тебя не замечать. Да, возможно, они тебя видят, но при этом старательно избегают, именно поэтому не отходят далеко, но особо и не приближаются. Ты в слепой зоне их восприятия. Им сейчас проще оставаться в неведении, чем познавать неведомое. Но учти, стоит тебе замолчать, как они тут же увидят тебя и схватят.

– Ну а если они меня поймают, но я вновь буду издавать звуки, то я тогда снова исчезну, ведь так? – пытаясь во всем разобраться, поинтересовалась Виолетта.

– Этого я не могу сказать точно, – задумчиво ответил Вестник. – Такого здесь еще не было. Но скорее всего, когда они тебя уже поймают и ты при них начнешь говорить, то уже не исчезнешь. Потому что источник голоса окажется в их руках, а значит, тебя можно пристально изучить. Знание ведь кроется в познании. Поэтому, Ви, давай мы не будем рисковать и экспериментировать, а будем предельно собранны. Они вскоре уйдут, тогда пойдем и мы.

– А почему мы не можем уйти прямо сейчас? Давай просто убежим от них, и все, – предложила Виолетта.