Сбитая с толку тетя Люся попыталась продолжить историю:

– И вот, когда Золушку не пустили на бал, стало ей очень грустно. Села она в уголок и принялась горько-горько…

– Пихаться и толкаться, – с увлечением подхватила Яна, – а потом сказала мачехе: «Ты что, совсем оборзела, что ли?» И по башке всем дала. А потом Золушка села на самолет и улетела далеко-далеко, в Турцию, на море. И там кушала мороженое, и пирожное, и кашу, и много жвачки. Все. Конец.

Яна с удовольствием наслаждалась произведенным эффектом. Действительно, новая, более справедливая на ее взгляд версия сказки потрясла тетю Люсю. Девочка давно убедилась, что знания, почерпнутые у старшей сестры и ее друзей, впечатляют взрослых до глубины души. Судьба Золушки оставила равнодушным только Гоню, который, утомленный рассказом, возобновил попытки выманить кота из-под дивана. На этот раз юный натуралист старался соблазнить животное остатками печенья. Зажив сладкие крошки в кулаке, Гоня совал пухлую ручку под диван и призывно кричал: «Мяу! Ням-ням!», на что «Мяу» реагировал презрительным шипением.

Но и без кота хватило детям впечатлений. Яна была мастерицей выдумывать всякие забавы, кроме того, за ее плечами был солидный опыт занятий в театральной студии с преподавательницей Еленой Удавовной (отчество «Эдуардовна» оказалось совсем уж непроизносимым). Итак, в тот день дети играли в:

– день и ночь (когда день – надо бегать, когда ночь – бухаться на пол и спать);

– зайчика и волка (волком был, конечно, Гоня, потому что он умел хорошо выть и кусаться);

– кота и мышку (это то же самое, но надо не выть, а остервенело мяукать);

– просто веселую игру (нужно бегать и смеяться).

Тетя Люся тоже пыталась участвовать в играх, вернее, мешать, так как бестолково путалась под ногами, ахала, беспокоилась, что дети переломают мебель и себя, и умоляла остановиться. Наконец, волевым решением тетя постановила всем отправляться на прогулку. Упаковав малышей в куртки и шапки и попутно перепутав что кому надевать, Люся вытащила детей на улицу, причем Гоня гордо вышагивал в розовой шапке с цветочками и левом ботинке на правой ноге и правом на левой, а Яне досталась мальчуковая кепка с машинкой, чему она была очень рада.

Двор был странным и незнакомым. Привлекательным и интересным, как показалось Яне. Тревожным и опасным, подумал Гоня. Здесь даже качели скрипели по-другому, настороженно. А деревья были выше и красивее, чем в родном дворе, решила Яна. И лесенки на детской площадке так и манили. Нет, мне здесь решительно не нравится, сделал вывод Гоня. Но тетя Люся, не ведающая о детских размышлениях, тащила малышей вперед.

За время прогулки произошли следующие события: Гоня орал и не хотел идти во двор; Яна упала и вымазалась в грязи; Гоня потерялся; Люся и Яна бегали и искали Гоню; Гоня нашелся в песочнице; Яну облаяла соседская собака, и она плакала; Гоня гонялся за вороной; Яна чуть не грохнулась с качелей; Гоня делал «пык-ко» со ступенек и упал; Яна и Гоня нашли лужу и бросали в нее камни; Гоня орал и не хотел уходить домой.

За прогулкой последовал обед, наскоро и неумело приготовленный тетей из чего бог послал, но съеденный, тем не менее, с аппетитом. А вскоре после этого появилась, наконец, мама, немного встревоженная разлукой, но сразу успокоившаяся при виде целых и невредимых отпрысков. Увидев ее, Гоня немедленно и громко заорал, высказывая обиду и недовольство ее долгим отсутствием. Однако, скоро он замолчал, утешившись шоколадкой и баночкой мыльных пузырей, заботливо припасенных мамой.

Эти пузыри они выдували с Яной по очереди по дороге домой, пока шли к метро, а в метро мама пузырек отобрала, чтобы они людей не перепачкали. В вагоне Гоня немного подремал под мерный стук колес, а Яна спать не стала, потому что она взрослая, а сидела и рассматривала картинки на стенах. Такие странные картинки – люди на них счастливые, улыбаются, а занимаются ерундой какой-то: кто на таблетки любуется, кто среди кучи ботинок на полу сидит, а один дяденька глаза выпучил и делает вид, что летает, а вокруг него разноцветные баночки. В общем, ничего не понятно.