Северный Ветер посмотрел на юношу с лёгким удивлением.

– Возможно, ты прав, – произнёс он. – Возможно, слова – это мосты, но иногда они становятся стенами, которые мы сами строим вокруг себя.

Северный Ветер открыл книгу на новой странице и задумчиво посмотрел на неё.

– В конце концов, не слова сами по себе важны, а то, что мы можем с их помощью постичь.

Южный Ветер кивнул, и, словно подтверждая это, лёгкий порыв воздуха перевернул страницу.

Marginalia in somnis – Q.S.

Важно помнить вкус воды до того, как её наливают в чашу понятий.

Последний поворот страницы:

Folia se vertunt, sicut somnium – non per voluntatem, sed ventum.

(Страницы переворачиваются, как сны – не по воле, а по ветру.)

И кто сказал, что ветер не читает?

Q.S.

(или тот, кто однажды не дочитал и так остался в тексте)

Так, на холме, где стояла библиотека, ветер продолжал рассказывать свои истории. Он знал, что как только его слова коснутся чьих-то ушей, они превратятся в новые мосты или стены, это и было частью его бесконечного пути.

Вскоре, ветер, не привыкший надолго задерживаться в одном месте, покинул стены библиотеки. Его природа требовала движения, новых дорог, новых лиц.

Его слова, обычно, не были громкими, но их было невозможно не заметить. Они проникали повсюду: в трепет листвы, в скрип старого дерева.

Его шёпот спустился с холма, проскользнул по узким улочкам, где обветшалые дома с затёртыми крышами хранили собственные секреты. Он миновал рынки, насыщенные запахами и голосами.

Он играл с моими волосами, пробегал по коже легким холодком, то шепча, то внезапно умолкая, как будто выжидал. В его дыхании чувствовались ароматы: терпкость специй, сладковатый запах фруктов и слабая горечь древесного дыма, будто он вобрал в себя все тайны города, чтобы передать их дальше.

У входа в храм меня встретили шум и суета. Монахи, торговцы амулетами, гадатели, множество людей и вещей. Среди них, моё внимание привлекли клетки с птицами.

Клетки были тесными и птицы выглядели обречено. Торговец, заметив мой взгляд, предложил мне сделать благое дело. За сто бат можно было выкупить свободу для птиц. Сразу же возникло чувство, что это мой шанс сделать что-то доброе, освободить этих бедных существ.

Я заплатил деньги и, распахнув дверцу клетки, выпустил птиц на свободу. Наблюдая, как они взмывают в небо, я почувствовал внутреннее удовлетворение, что казалось ,символизировало моё собственное стремление к добру.

Вдруг я заметил, что одна из птиц не смогла взлететь. Её крыло было повреждено, и она, к сожалению, упала на землю. Я увидел, как из кустов выскочила кошка и моментально схватила её. Я был поражён, не зная, как реагировать. Моё доброе намерение обернулось трагедией. В тот момент, когда я понял, что птица погибла, не найдя свободы, которую я хотел ей подарить, меня охватило чувство глубокого смятения и вины.

Я задавался вопросом: «Как же так? Я стремился сделать добро, но в результате привёл к гибели живое существо.»

Я стоял неподвижно, не в силах отвести взгляд от места, где только что была птица. Мысли метались в голове, как волны, разбивающиеся о скалы. Может быть, эта клетка была её единственной защитой, и, стремясь освободить, я лишь привел ее к гибели? Может быть, в нашем стремлении сделать добро мы слишком часто не учитываем всех последствий? Может быть, я так и не пойму, как правильно действовать, если каждое благое намерение может привести к подобным непредсказуемым результатам?»

Я чувствовал, как что-то ломается внутри, какая-то часть представлений о мире и о себе самом.

«Неужели в поисках покоя я всегда буду встречать лишь новые противоречия? Где же тогда правда? Где этот светлый путь, о котором говорят мудрецы? Или может быть, вся жизнь – лишь танец между светом и тьмой, и ни одно действие не свободно от своего противоположного начала?»