Слова Перевозчика эхом разлетелись в этой туманной тишине, как лепестки, разносимые ветром.

"Лети, лети, лепесток,

Через запад на восток,

Через север, через юг,

Возвращайся, сделав круг.

Лишь коснёшься ты земли,

Быть по-моему вели."

Когда человек чего-то желает, он, по сути, признаёт, что находится в состоянии недостатка. Желание – это признание дефицита, эмоциональный сигнал, сообщающий о пробелах в нашем существовании. Парадокс заключается в том, что именно это стремление к полноте бытия, к счастью, делает человека уязвимым, втягивает его в круговорот неудовлетворённости. Здесь мы сталкиваемся с феноменом, который мог бы восхитить самого Зенона: чем больше ты желаешь, тем сильнее ощущаешь отсутствие, которое желание порождает.

Но стоит приблизиться к объекту желания, как он либо изменяет свою форму, либо исчезает вовсе. Желание, как и стремление к счастью, становятся ловушками, потому что требуют постоянной проекции на будущее, отказывая нам в способности жить настоящим.

Счастье превращается в горизонт, который отодвигается с каждым шагом.

Здесь и раскрывается суть парадокса: чем больше человек стремится к счастью, тем дальше он от него уходит, ведь само стремление предполагает, что счастье находится где-то вне его.

Рассмотрим пример из жизни:

– Эх ты, старый хрыч! – начала старуха, швырнув остатки рыбы в котёл. – Всё ты про своё довольствуйся да благодари. А что благодарить-то? Разве жить без желания – это жить?

Старик, кряхтя, подвинулся к старухе ближе. Его седая борода трепетала от лёгкого ветра, словно ожила.

– Желания, старуха… Они как сети. Закинешь их в море – а вытянешь, глядишь, не рыбину, а пустоту. Пока желаешь, словно признаёшь, что всего тебе мало. А это разве не беда?

Старуха хмыкнула, прикрыв глаза.

– И что же ты предлагаешь? Не желать вовсе? А кто жить-то без желаний может? Человек без желаний – как моё корыто разбитое. Стоит – и толку никакого.

– А вот не скажи, старуха, – продолжил старик, задумчиво поглаживая бороду. – Желать можно, да только понимать надо: не рыба делает человека счастливым. Ты ведь чего добивалась? Сначала корыто хотела новое, потом избу, потом дворянство, а вон как обернулось. И всё ж тебе мало было! А счастлива-то хоть раз была?

Старуха притихла на мгновение, но быстро спохватилась:

– Счастлива ли? Да некогда было о счастье думать! Всё к лучшему стремилась, чтобы хватало, чтобы жилось! А что ты, старый, мне взамен предлагаешь? Смириться? Сидеть у корыта и радоваться дыркам?

Старик усмехнулся, глядя на морские волны:

– Не смириться, старуха, а понять, что счастье-то не в корыте и не в дворянстве. Оно в том, чтобы жить, а не гнаться.

Философы-экзистенциалисты, такие как Сартр и Хайдеггер, поднимали эту тему, утверждая, что желание открывает нас к Ничто. Желая, мы вступаем в диалог с отсутствием, которое становится нашим постоянным спутником. Это отсутствие не пугает нас напрямую, но вызывает подспудное чувство тревоги, напоминая о нашей конечности. Желание жить, например, парадоксально связано с осознанием смерти, ведь только смертное существо способно осознать ценность жизни и стремиться к её сохранению.

Старуха молчала. Лицо её омрачило лёгкое сомнение:

– Так ты хочешь сказать, что вся жизнь моя зря была? Что всё, что я желала, меня же и сгубило?

Старик покачал головой:

– Не зря, старуха. Просто ты всё глядела туда, где тебя нет, а не туда, где ты есть. Желание – это ведь признание отсутствия, как дыра в сети. Пока латаешь одну, другая прорвётся. Вот и плаваешь в своей пустоте. А жить-то надо не сетью, а, скорее, руками, что её плетут.