Вот Грешнов в доме, в маленькой комнате с занавешенными окнами; ночь, тишина, слабый электрический свет. Грешнов перебирает пластиковые мешки. Набив их частями человеческого тела, собрав все до последнего куска, он относит нелегкие мешки один за другим в подвал, люк которого находится здесь же, в комнате, и крышка люка откинута к стене.
Накал одинокой лампочки высвечивает землю под ногами, кирпичные стены, дощатый потолок. Грешнов складывает теплые мягкие мешки у свежевырытой ямы. Банкир понимает, что спит, и во сне он прислушивается, оглядывается, с опаской смотрит на квадратный люк подвала: не исходит ли от люка какая угроза. Потом, раздвоившись, он сам себя видит со стороны и до конца не узнает: вроде он, но вроде бы не совсем похож. Этот Грешнов, из сновидения, пожалуй, меньше ростом, плотнее; лицо сравнительно молодое, но не это главное в лице с чертами Грешнова, а то, что оно грубо, злобно и подпорчено шрамом на щеке. Грешнов из сновидения одет необыкновенно – так не одеваются уже лет двести: в какие-то серые бедные штаны, заправленные в кирзовые сапоги с отогнутыми голенищами, в черный пиджак, тоже не богатый, под пиджаком рубаха с расстегнутыми пуговицами, под ней полосатая майка, ее в прошлые века носили моряки, и называлась она тельняшкой. Все эти вещи банкир Грешнов видел в краеведческом музее.
Его неполный двойник трогает мешок обеими руками, а зловещую мягкость и теплоту мешка ощущают руки настоящего Грешнова. Двойник перед тем, как сбросить груз в яму, разворачивает один мешок, а сердце сжимается от ужаса у господина банкира. В мешке опять – голова, руки, мясо. Грешнов мычит, задыхается, но нынче сон держит его крепче, чем вчера, и, опять соединившись с двойником, банкир хватает лопату и быстро закапывает яму.
Заравнивает, притаптывает секретную могилу; сверху раскидывает солому, вилами перебрасывает на солому груду картошки, двигает бочки с капустой и огурцами. Гасит свет и по шаткой лестнице выбирается из подвала. В комнате он сперва топит русскую печь лежащими в подпечье дровами, сворачивает расстеленную на полу клеенку, на которой расчленял труп, раздевается донага и все – одежду, сапоги, клеенку – отправляет в огонь. Голым бежит во двор, приносит в комнату ведро воды, зачерпнув из бочки под дождевым стоком, и отмывает заляпанные кровью пол, руки, подошвы ног. Достав из подпечья кожаную сумку, набитую деньгами и драгоценностями, он ее потуже перевязывает, заворачивает в чистую клеенку и снова лезет в подвал, чтобы, вынув там из стены кирпичи, запихать сумку в тайник. Вернувшись в комнату, Грешнов одевается, обувается в новое, дрожа, как в лихорадке, обливаясь потом, и… приходит в себя с помощью жены.
Конец ознакомительного фрагмента.