– Тогда, продолжим, – заявил Олег Иванов, предоставляя рассуждать о внешнем виде Максима специалистам. – Мы выяснили, здесь скажу сразу, что в этом нам помогли и присланные Вами документы, что по результатам открытого конкурса с ограниченным участием между стройдепартаментом и Вашей фирмой были заключены контракты на выполнение работ по реконструкции объектов «Государственный музей-усадьба «Остафьево» – «Русский Парнас» и «Усадьба Салтыковых-Ягужинских «Сафарино».

Максим молча кивнул.

– Дело в том, и это подтверждено документально, – продолжал адвокат, – что в составе Вашей заявки на участие в конкурсе по реконструкции усадьбы «Сафарино» предоставлены недостоверные сведения.

– То есть? – не понял Максим. Он был уверен в том, что его фирма никогда не указывала недостоверных сведений при заключении каких бы то ни было договоров.

– Как на данном этапе считает следствие, указанные Вами недостоверные сведения позволили Вам пройти предквалификационный отбор и стать единственным участником конкурса с ограниченным участием и заключить контракт, – закончил свою мысль Олег Иванов, не обращая внимания на реплику Максима.

Адвокат замолчал, давая своему клиенту возможность усвоить услышанную информацию.

– Что значит «недостоверные сведения»? – через пару секунд вновь спросил Максим. – В чем они заключаются? Что мне теперь делать?

– Об этом потом, – Олег Иванов прервал поток вопросов. – Важно, что прокуратура Московской области уже направила материалы проверки в управление экономической безопасности и противодействия коррупции УМВД России по Московской области для дачи уголовно-правовой оценки действиям работников Вашей фирмы. Тех работников, которые и предоставили недостоверные сведения.

– Этого не может быть! – вспыхнул Максим. – Мы никогда не подтасовывали документы, и всегда работали честно. У нас не так много заказов, но мы и не гонимся за их количеством.

– Может быть, Вы и не подтасовывали, – сказал адвокат, сделав акцент на местоимении «Вы».

– Значит, кто-то из сотрудников подделал документы, чтобы получить заказ, и конечно, хорошие бонусы за него, – вслух размышлял Максим. – И кто же это? Вы смогли выяснить?

– Не так быстро, Максим Михайлович, – усмехнулся Олег Иванов. – Давайте по порядку. Прокуратура области и не узнала бы о нарушениях в заявке по усадьбе «Сафарино», да они и незначительны, в общем-то, если бы в прокуратуру не поступил запрос от Федеральной антимонопольной службы. В ФАС же на Вас поступила жалоба от компании «СтройКонтракт-2018». Знаете такую?

Максиму было знакомо это название. Компания «СтройКонтракт-2018», также как и его фирма, несколько раз подавала заявки на участие в различных тендерах по реконструкции тех или иных объектов в Москве и области. Они были прямыми конкурентами, но открытых конфликтов между этой фирмой и фирмой Максима не возникало. На сколько мог судить Максим, личной неприязни между руководством и сотрудниками обеих фирм тоже не наблюдалось.

– Просто бизнес, – вслух сказал Максим.

– Именно так, – поддержал его Олег Иванов. – Заявка «СтройКонтракт-2018» на реконструкцию усадьбы «Остафьево» была отклонена конкурсной комиссией. Компания предложила наименьшую стоимость контракта – около 800 миллионов рублей, но в итоге заявку отклонили как несоответствующую требованиям конкурса. Победителем была признана Ваша компания, предложившая исполнить работы более чем за один миллиард российских рублей.

– Мне об этом ничего не известно, – медленно проговорил Максим. – Но я понимаю, к чему Вы клоните. Попахивает «откатом».

– Вот именно. «СтройКонтракт-2018» в своей жалобе указала, что ее заявка была отклонена неправомерно, равно как неправомерно был определен и победитель тендера. Но, в конце концов, довод о необоснованном отклонении заявки этой компании Федеральная антимонопольная служба не поддержала. Тем не менее, она нашла нарушения в Вашей заявке, поданной для участия в конкурсе на реконструкцию «Сафарино».