– У нас очень красивый Сад, – он махнул рукой на раскинувшуюся перед нами картину.

Я застыла на месте от открывшейся передо мной панорамы.

– Неужели это и есть Рай?! Очень смахивает на сады Эдема!

И действительно в Саду росли кустики, аккуратно подстриженные в форме шаров, конусов и даже в форме, напоминающих различных животных: слонов, зайцев и пр. Мы подошли к небольшому пруду, в котором цвели кувшинки лежал большой крокодил, кожа которого была из необычной растительности, напоминающей чешую. Цветы на клумбах были разлитыми всевозможными красками. На них порхали разноцветные бабочки. Вдоль многочисленных тропинок и дорожек располагались удобные кованые лавочки, рядом с которыми росли высокие деревья, укрывая от Солнца сидящих на них людей.

– Вам нравится?

– Спрашиваете!– усмехнулась я.– Как это может не нравиться?!

– А Вы чувствуете аромат цветов?

Я резко остановилась. Действительно. Я вдохнула полной грудью воздух. Выдохнула. Вдохнула еще раз. Ничего.

– Нет,– растерянно качая головой, произнесла я.– это потому что я во Сне?

– Это потому что это – не Рай, – усмехнулся он,– или как мы его называем Мир Вечного Покоя. Находясь здесь, мы можем только увидеть, каким он может быть, что-то вроде демо-версии или рекламного проспекта. Но в этом месте мы не можем чувствовать: ни жары, ни холода, ни запаха, ни вкуса. Мы только можем знать, каким должен быть предмет горячим или холодным, например, и придавать ему эти качества, но почувствовать этого у нас не получится. А ведь для полного удовлетворения и наслаждения должны быть задействованы все наши органы чувств. Только тогда картина будет полной.

После смерти, когда мы попадаем сюда, поначалу нас устраивает только это, но постепенно нам хочется не только всё это видеть, но и чувствовать в полной мере. Почувствовать: как пахнет роза или еловая ветка, опустив руку в воду ощутить ее ледяную прохладу, раскрыть ладони навстречу солнечным лучам и почувствовать разливающееся по ним тепло. Ведь здесь, увидев какой-то фрукт или плод, даже не возникает желания его съесть, и если ты его надкусишь, ты ничего не почувствуешь.