– Вам помочь?

Он медленно выпрямился:

– Да ну что ты, деточка. В наше время лучший помощник, это ты сам. Ступай, куда шла и ни мешай.

Я, не обращая на его слова внимания, принялась собирать раскатившиеся продукты.

Он насупил брови, явно пытаясь показать, как недоволен моим присутствием. Хотя глаза по-прежнему оставались безразличными.

Я все собрала, взгромоздила приличную гору, поддерживаемую собственным подбородком, и, проходя мимо него, спросила

– Какой подъезд-то?

– Четвертый, и смотри аккуратнее не споткнись.

– Переживаете за мою голову, – с улыбкой поинтересовалась я.

– Нет, за свой обед. Он сейчас в твоих руках, – он явно был задиристым старичком.

– И не много ли вам одному, вот еле несу.

– А, ты по своим ручонкам не равняй. Отрастят веревок вместо рук и ходят, суют их куда попало.

– А, вы явно начинаете мне нравиться, дедушка.

– А, ты мне не очень уж болтливая шибко.

Мы зашли в подъезд. Пахло свежей краской. Видать, в подъезде не так давно специально организованные службы произвели косметический ремонт. Я локтем попыталась нажать кнопку лифта, но попытка оказалась напрасной. Дедушка, не обращая на меня никакого внимания, направился прямиком к лестнице.

– А-а, живете невысоко, а что сразу-то не сказали? – Я направилась за ним.

Преодолели первый этаж

– Десятый.

Я немного растерялась:

– Что, простите?

– Этаж говорю десятый.

– Как десятый?

– Так, десятый и все тут. Строить значит, научились, а ходить лень? Мне вон не лень, и чувствую себя на шестьдесят. А тебе вон лень и вообще до тридцати не доживешь.

– Ну и характер же у вас, – заметила я с интересом, – вы один живете и поговорить-то, наверное, не с кем, вот и ворчите на меня.

Я поймала весьма осуждающий взгляд и решила на время приостановить беседу, тем более начала появляться легкая одышка, и ноги в коленях заметно согнулись.

Десятый этаж я преодолела значительно позже дедушки поэтому, когда я доползла до площадки, меня встречала открытая дверь и маленькое существо странной породы с огромными интересующимися всем подряд глазами и длинным языком, исчезающим где-то на собственном плече. Я зашла в прихожую. Квартира поражала красотой, и чувствовался какой-то определенный современный стиль.

– А вы здесь с детьми живете? – Крикнула я вглубь квартиры, совершенно не ориентируясь, где сейчас может находиться ворчливый старичок.

Справа хлопнула дверь, и из ванной вышел дедушка уже с перевязанной рукой.

– Собаку-то машиной шибануло, я пожалеть хотел. А она озлобилась видать, да цапнула. – Как бы отрешенно пробубнил старичок, – Нет у меня детей, один я тут. А ты чего стоишь? Бросай все на пол, я сам до кухни уж дотащу. Не зря же Гошка глаза на тебя лупит, погуляй с собачкой.

– Ага, Гошка значит. Ну, пошли, Гошка.

– И не вздумай его катать на лифте, он у меня хочет долго прожить. Не то что ты, – пробурчал дедушка, раскрывая широкие двери, уводящие из прихожей вглубь огромного зала, увешанного множеством картин. – Ну, чего рот разинула. Иди гуляй, потом налюбуешься.

Мы с Гошей легко преодолели десять этажей, но я не была уверена, что обратная дорога будет настолько же легка. Прогуляли мы часа полтора. Я даже не заметила, как быстро пролетело время. Мысли в голове с такой быстротой меняли друг друга, что я ни одну из них так и не успела поймать.

Как я и ожидала, подъем мне дался еще тяжелее, чем в первый раз, да и Гошка, видать, вымотался. Вряд ли 75 летний дедушка также задорно рассекал с ним по сугробам.

   Дверь по-прежнему оставалась приоткрытой. Мы зашли с Гошей в квартиру. На кухни что-то готовилось, аромат стоял по всей квартире, и я, никак, не могла сообразить, где же сама кухня.