Если был бы я грозою –

Гневной карою небесной,

Я бы молнией ударил

По глазам твоим бесчестным.

И тогда, окутан тьмою,

Ты б не мог найти невесту,

Тлел колодою гнилою,

К одному прикован месту.

Может, ему никогда не вырваться из этой проклятой камеры. Стоило ли идти в Грац, лезть в аспидное гнездо, искать Ашу? Ённа, наверное, не подозревала, что он на такое способен, раз предсказала ему долгую жизнь. А у него получилось, он преодолел себя, нашел любимую и, если бы только она согласилась сразу бежать с ним, удача и дальше была бы на их стороне.

Ятрима бросало то в жар, то в холод. Может он подхватил лихорадку? Это ускорит его конец. Кому нужна долгая скучная жизнь? Он не уступил Ашу дракону! Об этом когда-нибудь сложат песни. О если б он мог утянуть Шиширу за собой в могилу, чтобы Аша получила свободу!

Если был бы я недугом,

Поразил бы жезл соблазна.

Ты б забыл мою подругу

И лежал, мучимый язвой.

Если был бы я гуликой

И мозги твои расплавил,

Ты б стада безумных мракил

В пыльных пустошах возглавил!

– Браво! – услышал поэт и тут же размежил веки.

В углу, рядом с масляной лампой, сидел косматый старик в лохмотьях. Худой, как обтянутый кожей скелет, он скалил на удивление крепкие зубы. Галлюцинация? Может здешние тюремщики подмешивают гулики в еду, как пугины?

– Хотелось бы приободрить тебя, пока ты не утратил бойцовское настроение, – скрипнуло видение, подвигаясь ближе.

Ятрим подумал, что никогда прежде ему не являлись такие мощи.

– Кто ты? – спросил поэт хрипло.

– Заключенный, – охотно заговорил старик, не переставая разглядывать Ятрима. – Люблю, когда к нам попадают молодые, свеженькие. Не замученные. – Старик причмокнул языком.

“Спокойно, – подумал поэт, передёрнувшись от страха и отвращения, – он же не настоящий и не может мне навредить”.

– Хочешь убить Шиширу? – два безумных глаза уставились на поэта.

– А что толку? – огрызнулся Ятрим. Зачем только это бестолковое видение лезет ему в душу?

– Ты не пасуй, не пасуй! – старик затряс перед его лицом кривым пальцем. – Нам смелые нужны, герои, сорвиголовы! Или ты гниешь в темнице или вступаешь в союз!

– Какой союз? – горячность одержимого старика обескуражила Ятрима.

– Союз борьбы с драконьим игом.

– И как вы с ним боретесь, мечтами? – хмыкнул Ятрим.

– Толково все делаем, на рожон не лезем. Одним мечом и пылом дракона не одолеть. – Старик подбоченился, глаза его лихорадочно блестели в темноте.

– Вижу, что ты издалека в Грац явился. Думаешь, мы все по драконьим законам живем, пикнуть не смеем, перед гадами выслуживаемся? Знаешь, сколько их передохло за тридцать див? Сколько в мракил превратилось и больше никогда не сможет летать? Они разумом ослабели на дворцовых балах, ярмарках и в домах сновидений.

Старик захихикал, потирая руки.

– Скоро, скоро придет конец драконам Граца!

Ятрим глядел на бойкого старикашку, закипая от возмущения. Никогда ему не вырваться из этих темных застенков! Он предпочел бы сам сходить с ума и тешить себя фантазиями о поражении драконов, а не в компании воображаемого урода!

– Сгинь, призрак, – произнес поэт мрачно.

– Не веришь? – старик проглотил смех и ухватился жесткой рукой за Ятрима. – Пойдем со мной.

Ятрим внезапно потерял равновесие и стал падать, беспомощно размахивая руками. Он пытался найти точку опоры, ухватиться за что-нибудь и одновременно отталкивал цепкую клешню старика. Когда падение прервалось, он приземлился на ноги, но не удержался, покачнулся, ударился о стену. Его странный спутник помог ему подняться. Они оказались в темном коридоре напротив тяжелой деревянной двери. Ятрим явственно видел как она двоилась и смещалась то влево, то вправо, и ему пришлось подождать, пока воздух вокруг перестал колебаться и дверь встала на место. Старик постучал. Кто-то немедленно отозвался: