– Курс обучения игре на клавишно-струнных музыкальных инструментах. Урок номер три, – торжественно огласил механически помощник и, приблизившись к хозяину, добавил после короткой паузы полушепотом с некоторым наслаждением: – Последний.

Мимо широкого окна гостиной на некотором удалении пронесся на огромной скорости заостренный медицинский борт, облик которого напоминал нечто среднее между вертолетом и ракетой, герой оставил это наблюдение без внимания, сосредоточившись на предстоящем уроке.

Помощник в элегантном наряде, наконец, приступил к операции, соединив струны мыслей головного мозга хозяина с вездесущим ноополем, где в закодированном виде множилась безмерно информация и матрицы личностей каждого человека в отдельности. Иными словами, Гилберт являлся аватаром своего хозяина в океане цифровых множеств, чьи сложнейшие сети оставались попросту непостижимыми людскому восприятию, которому на систематизацию лабиринта ноополя не хватит и всей вечности, ведь незримые потоки информации во всех своих множествах могут считаться пятым измерением.

Немногословный Сарджерт лишь почувствовал нечто странное в области затылка, будто бы его голова наполнилась чем-то теплым, словно бы искусный Гилберт в это время загрузил только одну струной мыслей его расширенного вычислительными мощностями квектопроцессоров мозга. Весь процесс передачи колоссального объема информации занимал всего десятую долю мгновения, после чего пальцы Ролана инстинктивно забегали по клавишам инструмента, высекая бессвязные звуки, что через минуту стали больше походить на мелодию. Тело героя вздрогнуло, почувствовав ранее незримую связь ритма и движений пальцев, обрывки мелодий сразу сложились в большие целостные произведения. Конечности Сарджерта помнили многие тысячи музыкальных шедевров, дошедших до настоящего времени через века.

Полупрозрачный слуга позади Ролана улыбнулся, проследив, с каким упоением в разуме хозяина находит свое отражение каждый новый звук. Так продолжалось следующие двадцать минут, Сарджерт даже не успел заметить, насколько быстро прошло время.

– Согласно отчету ваш навык теперь не уступает великим классикам старого мира, – заверил Гилберт, когда фигура Ролана, наконец, застыла на месте, а из-под крышки громадного музыкального инструмента вырвался последний звук. – Поздравляю вас от своего чистого мнимого сердца, ведь теперь вы настоящий профессионал или даже маэстро, как вам будет угодно.

– Полагаю, что на этом урок окончен? – спросил у слуги Сарджерт, впечатленный случившимся с ним перевоплощением, он не мог поставить себя в один ряд с гениями довоенного мира, но определенно подобрался очень близко всего за пару часов.

– Все верно, мой господин, – огласил с торжественным видом Гилберт, учтиво протянув в руки хозяина форменный красный китель, широкий рояль стоял на четырех тонких винтажных ножках, что так подходили к интерьерам гостиной.

– Знаешь, Гилберт, думаю, что тебе более не следует растворять рояль, – принял решение Сарджерт, обнаружив восхищенно, насколько громоздкий музыкальный инструмент подходит интерьерам малой гостиной.

Манерный слуга приятной наружности одобрительно кивнул головой и растаял на глазах, оставив героя в одиночестве. Широкие окна в арочных пролетах в один миг по давнему распоряжению Ролана дополнили собранные изящно черными подхватами шторы из благородных тканей, подолы их вместе с прекрасными тюлями тормошил нежно свежий ветерок.

***

С каждой секундой монолитные небоскребы из зеркал, стекла, мрамора и бетона вокруг поднимались все выше, иллюзорно устремляясь к чистому голубому небу, а грандиозный горизонт прозрачного купола напротив неумолимо приближался, бесконечные ряды стеклянных многоугольников становились все отчетливее. Совсем неподалеку от них на огромных скоростях проносились невероятные летающие автомобили, в которых лишь отдаленно проглядывался их древний прообраз, и грузовые дирижабли с рядами широких полупрозрачных парусных крыльев, от чего они становились похожи на земных бабочек. Некоторые воздушные суда с поднятыми парусами могли перемешаться по невидимым магистралям, созданным искусственным ветром прямо над куполом города. Ролан также знал, что любой маневр каждого транспортного средства, равно как и вся остальная жизнь мегаполиса, строго подчинялось воле главной вычислительной машины, сокрытой где-то в чреве бесчисленных подземных горизонтов. Сложно было даже представить, какая страшная трагедия постигнет горожан, если великий алгоритм по какой-либо причине выйдет из строя, но этого не могло произойти, ведь его работа дублировалась перманентно из вычислительных центров множества других городов или резервных станций на орбите планеты, что были объединены в один разумный организм незримыми сетями ноополя.