Девушка направилась домой и, кружась в заводном танце, принялась напевать:

– Ты не стой на моем пути, да поверни ты буланого коня, ох не поздно еще спасти и тебя, и меня…

Земфира исчезла так же быстро, как и появилась, словно призрак, словно видение, словно ничего и не было – просто мираж…

Дмитрий возвращался домой. Одиночество и пустота – это то, что он сейчас чувствовал. В глазах стоял туман, а ноги сами вели в неизвестном направлении.

Теперь Дмитрий точно знал, что с ним происходило все эти дни и почему образ этой кареглазой цыганки постоянно стоял перед его глазами.

«Любовь, любовь, любовь», – стучала единственная мысль в его голове. Он читал об этом в книгах. Об этом каждый день показывают по телевизору. Но для Дмитрия это всегда был всего лишь пустой звук. Придуманный наивными романтиками дешевый предмет поклонения, не более. И вот сейчас он сам был жертвой этой самой любви. Как это могло произойти? Почему? Этого совершенно не было в его планах и не должно было произойти. Тогда где? И что он сделал не так? Где именно он прокололся? Как и чем эта заносчивая цыганка смогла его очаровать? А может, это колдовство? Магия? Или пресловутый цыганский гипноз? Только сейчас Дмитрий понял смысл той зловещей магической фразы, которую Земфира произнесла перед отъездом на дачу, – «Дим, ты меня любишь?». Все правильно, одно из основных правил гипноза – удачно выбрать время, место и обстоятельства, добавить твердый, целенаправленный взгляд в глаза, уверенный голос, и дело сделано. «Может, она в самом деле обладает сильным гипнозом и может наводить его на людей, ведь многие цыганки обладают гипнозом», – думал Дмитрий. – Но почему он? Зачем?

Дмитрий терялся в догадках, но поделать с собой ничего не мог. Энергетическая зараза под названием любовь, заложником которой он стал по вине этой заносчивой, самодовольной цыганки, крепко взяла его в свои цепкие щупальца и отпускать, похоже, уже не собиралась. Смешно и нелепо это было осознавать, но факт оставался фактом. Он стал жертвой неразделенной любви, и что с этим делать и куда от этого деваться, Дмитрий не знал.

Вдали показались огни ночного бара, доносилась музыка, и слышались веселые голоса. Этот район Дмитрий знал плохо, поэтому во избежание ненужных стычек с подвыпившими он решил не идти по освещенной местности, а лучше срезать дорогу и пойти через парк. Он так и сделал, и уже через каких-то двести метров наткнулся на компанию слегка подвыпивших ребят. Расположившись удобно, кто на скамейке, а кто и на столе, парни с девчонками дружно распевали песни под гитару и допивали последние запасы пива. По большому количеству пустых пивных бутылок и сигаретных окурков, разбросанных повсюду, Дмитрий догадался, что компания сидит здесь уже не первый час и уже прилично охмелела. Когда он сообразил, что все это лучше обойти, было уже поздно. Ему на встречу направлялся здоровенный детина двухметрового роста.

– Эй, приятель, тормози. Закурить не найдется? – Парень подошел к Дмитрию почти вплотную и, согнувшись чуть ли не в половину, нахально уставился Дмитрию в лицо. Несмотря на то, что в этом районе Дмитрий бывал редко, его он сразу узнал. Емелю, местного полутупого хулигана, в городе знал почти каждый. Пьяницу, хулигана и дебошира Емелю, которого за плохое поведение не раз приводили в отделение, знала почти вся полиция города. Недалекий ум, высокий рост и медвежья сила позволяли этому парню безнаказанно демонстрировать свои дурацкие выходки в любой компании, что, впрочем, авторитета ему никак не добавляло. К своим двадцати пяти годам этот громила, несмотря на страх к нему окружающих, успел поменять уже массу прозвищ, среди которых были такие идиотские, как Столб, Фонарь, Жираф, Медведь, Швабра и даже Грабля. Но несмотря ни на что, прозвище Емеля, которое прилипло к нему еще со школы и которое, судя по всему, характеризовало его точнее всего, оставалось неизменным.