И вот уж к месту подъезжает

Сей стальной локомотив,

С вагонов люди выползают,

Ожил перрон и стал криклив.

Топот ног не умолкает,

Идут с баулами, бегут,

Движенье дружно направляют

К вокзалу; смотришь, там и тут

Свои пожитки расставляют

И пересадки новой ждут.

А Ване суетиться тут

Уже не надо, он на месте,

Кругом знакомая окрестность,

Приехал, кончен долгий путь.

С вокзала в город доезжает,

И вот он дома наконец,

И мама радостно встречает

Его, измучилась вконец

Гуляку-сына ожидая.

Лишь пьяный голос в телефоне,-

Вот всё, что слышала она,

И беспокойством, мукой, болью

Душа её была полна.

Годами горе приносил ей

Непутевый сын бедовый.

Но любовь, своею силой

Одолеет все препоны.

Верила она, что вскоре

Ад кромешный прекратится,

Что по Божьей, доброй воле

Сын из пепла возродится.

Что и в их печальном доме

Будет радости сиянье,

Будет свет в их горькой доле,

Мир, любовь и пониманье.

Много злого Ваня сделал

Своей матери родной…

Да, таков был наш герой,

Жил как прыщ на белом теле.

Глава 5

Продолжаю, повествую,

Длится дальше мой рассказ.

«Я, пожалуй, нарифмую

На роман» – вот так подчас

Мнится мне; в своем уме

Я историю слагаю,

Смысл в строки облекаю,

По своей иду стезе.

Пусть и не художник слова,

Но и не пустой маляр,

Я рисую быстро, скоро,

Полыхает как пожар

Дум моих сердечных хворост.

Мчится вдаль поток словесный,

Что там будет? неизвестно.

Ух, подвыпустил я пар,

Может быть, опять не к месту…

Продолжаем путь, читатель,

Где оставили Ивана?

Дома он, ура! не пьяный!

Новую главу романа

С интересом почитаем.

Вот уже промчался месяц,

Как видение Ивана

В беге времени исчезло.

Ощущал себя он странно.

Спал урывками; со страхом

Ожидал он час ночной,

Ложил голову на плаху

И метался как шальной,

От бессонницы страдая.

Не приходит сон-палач,

Мук предсмертных не кончает,

А продляет стон и плач

В тяжкой ясности сознанья.

Как на медленном огне

Корчилась душа от боли,

Словно висельник в петле

Бился, задыхался, спорил

Сам с собою в мёртвой мгле.

«На секунду не умолкнут

Голоса в моих ушах!

Дикий ужас режет глотку,

Давит нестерпимый страх…

Совесть волком завывает,

В клочья рвут мне мозг скоты,

Где же рыщут эти твари?!

Как с ума тут не сойти?!

Размозжу об стенку череп!

Господи, тебе я верю,

Помоги же мне, спаси!

Мне и раньше было плохо,

Но сейчас, невмоготу!»

Думал Ваня, и со вздохом

Погружался в темноту.

Час, иль два за сутки спал

И просвета не видал.

Наконец, к врачу помчался,

Тот таблетки прописал,

Курс лечения начался.

Дофамин в его мозгу

Те пилюли приглушали,

Спать спокойно позволяли,

Просыпался лишь к утру.

Но, как тускл был и печален

Утра солнечного диск!

Смутно всё словно в тумане,

Ум, как будто чистый лист.

Нету мыслей и желаний,

Тупо, глупо в голове.

Стоило ему стараний,

Что-то приказать себе.

Развалившись на диване

Пялил в потолок глаза,

Пусто, пусто на экране…

«Потеки ты, что ль слеза,

Иль улыбка появись,

Гнев, ударь словно гроза,

Что-нибудь, зашевелись!»

Знал Иван рецепт спасенья:

«Гиря в тридцать два кг-э,

Сок из пота и усердья, -

Размешать это в себе,

Пить коктейль как можно чаще,

Этак точно станет слаще.

Книги на обед и ужин –

Этот рацион мне нужен.»

Жизнь помчалась по режиму,

Дни за днями прочь шагают.

Вновь Иван в порыве силы

Гирю тянет и читает.

Тяжело ему ученье,

Ум в лекарственных оковах,

Нету чувств от просвещенья,

Мысли словно в омут тонут.

Раньше Ваня почитал

Кой-какой литературы,

Кой-чего конечно знал.

Не любил макулатуры,

Всяких россказней бульварных

Про убийства и амуры,

Приключения, забавы.

Из художественной чтил он

Только классиков одних,

Их исследовал обильно

Зарубежных и своих.

Знал историю России,

Философию любил,

В психологии, по силам

Кой-чего переварил.

А теперь решил системно

Обучение начать