— Ожидал именно такого ответа, — улыбается он. — Но всё ещё впереди.

— Что это значит?

— Значит, что я обязательно осуществлю задуманное.

— Звучит не очень приятно. Решил принудить меня к съёмке? — понимаю, что одно неосторожное слово, и меня накроет волной возмущения.

— Никакого принуждения. Уверен, когда ты доверишься мне, то разрешишь сделать пару кадров.

— Уверен? Ты меня ведь совсем не знаешь.

— Не обязательно хорошо знать человека, чтобы его чувствовать.

Не нахожу слов, чтобы ответить ему. Может и в самом деле нужно быть более закрытой, чтобы люди вокруг не могли считывать меня? Но, с другой стороны, какое мне дело, что думают или чувствуют другие на мой счёт, когда я прекрасно знаю саму себя. И знаю, что не соглашусь на съёмку, даже если сильно этого захочу.

Небо покрывается тучами, и об стёкла начинают биться капли дождя. Тело покрывается мурашками от страха.

— Пожалуйста, езжай медленнее, — вжимаюсь в спинку сиденья.

Я любила дождь. Любила гулять под ним. Лукас всегда ругал меня, говорил, что нужно укрыться где-нибудь от ливня, иначе я заболею. Но я не хотела. Наслаждалась погодой и, кружась, громко смеялась.

Всё изменилось в день, когда я потеряла всех, кого любила, а за окном шёл беспрерывный дождь. Теперь, я боялась его. Боялась до оцепенения. Порой даже ненавидела.

Без лишних вопросов, Итан сбавляет скорость. Едет аккуратнее.

— Боишься?

Я киваю ему в ответ и снова отворачиваюсь к окну.

Мысли невольно возвращают меня к разным воспоминаниям. Как мы с Лианой купались под дождём, а потом мокрые бежали домой минут двадцать. Тогда мы заболели и неделю лежали дома с температурой, но ни разу так и не пожалели о поступке. Даже больше — повторяли это из раза в раз. Потом появился Лукас. Однажды я уговорила его на эту авантюру. Ночь, мы вдвоём в море под дождём. Купаемся, обнимаемся, целуемся и беспрерывно признаемся друг другу в любви. Я обожала его. Хотела обнимать и целовать каждую секунду. А в такой обстановке и вовсе потеряла голову. Не хотела возвращаться на берег, потом домой. Хотелось пробыть с ним в тёплой воде всю оставшуюся ночь.

Ком образовывается в горле, вдруг испытываю дикое желание вернуться в тот день, вернуть Лукаса. Хочется расплакаться, но держусь из последних сил, понимая, что рядом сидит посторонний человек.

— Моя сестра любила дождь, — отрывает меня из мыслей Итан. — Пробиралась на крышу дома, сидела под навесом, слушала музыку и читала.

— Говоришь о ней в прошедшем времени?

— Её не стало пару лет назад, — отмечает он с грустью.

— Мне очень жаль. Ты у неё был на кладбище?

— Да. Прихожу раз в неделю, смотрю на её памятник, чего-то жду, а потом разочарованно уезжаю обратно в город.

— Я всегда жду, что сейчас те, кто умер, появятся из-за угла и скажут, что всё это было шуткой.

Он грустно улыбается:

— Наверное, я жду того же.

— Я тоже потеряла два года назад родных.

— Знаю, — признаётся он. — Поэтому, посчитал правильным, чтобы и ты знала обо мне что-то важное.

— Спасибо за честность.

Не знаю, откуда он узнал об этом, наверное, оттуда же, откуда и моё имя, но я не была зла на него. Прозвучит странно, но за эти пару минут разговора с ним, я успела ощутить уют и согреться. У меня сложилось впечатление, будто я говорю сама с собой. Настолько чувствовала себя понятой и принятой. И прекрасно понимала самого Итана. В это мгновение я просто не могла испытывать злость на этого человека. Тем более, он сказал обо всём откровенно.

— У тебя не осталось никого? — спрашивает после нескольких минут тишины.

— Никого, — качаю отрицательно головой, глаза предательски наполняются слезами. — Наверное, только подруга мамы и мама Лукаса.