Я захлопала ресницами и мигом поняла, что надо сказать.

– Вы о чем? Разве тысяча девятьсот восьмидесятый год древность? Боже! Намекаете, что я старуха Изергиль?[3]

– Откуда старуха? – не допер Андрей. – Из какого города? Ергиль? Бабушка следует с вами? Позовите ее! Во время таможенного досмотра пассажиры должны находиться на своих местах.

– Я путешествую одна, – заверила его я.

– Старуха из Ергиля – ваша соседка? – не утихал Андрей.

– Она давно умерла, – вздохнула я.

– Провозите ее тоже как чучело? – насторожился офицер. – Предъявите мумию.

– Извините, я просто неудачно пошутила, – забормотала я.

– Какой год изготовления свиньи? – насупился Андрей. – Уточните медленно и четко.

– Тысяча девятьсот восьмидесятый, – повторила я.

Дознаватель выскользнул в коридор.

– Николай! Кабан современный. Ясно.

Послышались тяжелые шаги, скрип двери соседнего купе и бас Андрея:

– Алкоголь, сигареты имеются?

Я шумно выдохнула, закрыла дверь и весело произнесла:

– Роджер, таможня ушла, полиции нет!

Поросенок вскочил и кинулся меня целовать, я погладила его.

– Ты умница, самый прекрасный мини-пиг на свете, а уж какой мудрый! Просто нечеловечески сообразительный поросенок.

Роджер заурчал, потом начал рыться носом под подушкой.

– Ах ты хитрец, – засмеялась я. – Хочешь кусочек сыра?

Роджи тихо взвизгнул.

Я вытащила пакет.

– Ну и чем ты предпочитаешь полакомиться? Сыром или, может, творожку откушаешь?

Поросенок завертел попой, я аккуратно отрезала ломтик сыра, протянула ему, и тут дверь в купе распахнулась, на пороге неожиданно, словно демон из ада, материализовался Андрей.

– Таможня, полиция, – воскликнула я, локтем запихивая пакет с едой под себя.

Роджер свалился на матрас и задрал лапы кверху. Из-за спины дознавателя вынырнула маленькая собачка.

– Какая хорошенькая, – умилилась я. – Как ее зовут?

– Не мешайте служебной собаке работать, – остановил меня вредный офицер, – она производит обнюх помещения на наличие наркотических веществ.

Я замолчала, дворняжка подергала носом, потом положила морду на полку и тихо гавкнула.

– Что там? – забеспокоился Андрей.

И тут у него из кармана донеслось треньканье, таможенник выскочил в коридор. Дворняжка опять еле слышно тявкнула, я увидела, что она в упор смотрит на поросенка, а изо рта «мертвого» Роджи торчит кусок сыра, который «покойничек» из-за неожиданного появления офицера не успел проглотить. Я попыталась выдернуть ломтик из пасти Роджера, но хитрец посильнее стиснул челюсти, затем сыр начал медленно втягиваться внутрь «чучела».

– Роджер, – возмутилась я, – ты же умер! Мумии не едят.

Собака дознавателя, сообразив, что лакомство испарилось, посмотрела на меня умоляющим взглядом. Я запустила руку под одеяло, выудила из пакета новую порцию сыра и сунула гостье со словами:

– Ешь быстро и не выдавай меня.

Четвероногая таможенница в одну секунду проглотила угощение и принялась истово махать хвостом. Я повернула Роджи на бок и подсунула под себя пакет с продуктами, и в ту же секунду в купе возник Андрей, который явно обладал способностью материализоваться из воздуха.

– Ада, что ты там нашла? – грозно спросил он у собаки.

Ада ткнула Роджи носом, поросенок громко пукнул. Собачка подпрыгнула, начала чихать, кашлять, из ее глаз потекли слезы.

– Очень уж у тебя деликатный нюх, – вздохнул Андрей, – пошли отсюда. Ох и смердит ваше чучело, словно гороху наелось.

– Это был виноград, – пробормотала я и прикусила язык.

Слава богу, таможенник не услышал моего опрометчивого замечания. На смену Андрею явился пограничник, он молча шлепнул печать на страницу моего паспорта. Через десять минут, сидя на пакете с запрещенной ветчиной из индюшатины, контрабандным сыром, творогом и сжимая в объятиях веселого поросенка, я въехала в Европу.