– Отпусти меня, поставь меня на землю, Филипп

– Ага, чтобы ты опять убежала, нет уж, понесли тебя домой.

Около дома сидели Лизи и Мари, около них резвились, как горные козочки, Аннетта и Амели. Солнце нежно согревало обитателей деревни, прощаясь с ними.

–Мама, у меня ленточка развязалась.

– Аннетта, не крутись!

–Софи.., – восторженно завизжала Аннетта и не дав маме завязать поясок на платье порхнула в сторону сестры.

–Аннетта! – Проговорила Лизи Бастьен

– Софи, я соскучилась, а знаешь, что мы с Амели делали сегодня? –Обнимая сестру вешала Анна

– Что же вы делали?

– Рисовали, я речку, а Амели домики наши, – блеск в её глазах ничем нельзя было скрыть, маленький ангел, болтав без умолку, успел за несколько минут рассказать о том, как она провела день.

Дети направились к дому, у которого их ждали мамы, прекрасные хранительницы семейного очага.

– Привет, как прошел ваш день? – нежно спросила мадам Морье.

– Все как обычно, занятия, ничего особенного, мам

– Из тебя, Филипп, никогда ничего не вытянешь.

– Мари, ну не переживай, захочет– расскажет, пойдёмте лучше обедать, мы такой прекрасный стол накрыли, с минуты на минуту должны прийти Стефан и Луи. Идёмте же!

–Вы что-то поздно сегодня вернулись.

Только Софи хотела ответить, но мадам Морье, ее опередил Филипп.

– У Софи был французский, мам. Пойдёмте есть, я голоден.

– Пойдёмте, – проговорила Лиза Бенуа.

Филипп открыл дверь, пропустил вперёд всех, Софи шла сама последняя, наблюдая за тем, чтобы девочки зашли в дом, но остановилась и смотрела на небо, голубое чистое и бесконечно.

–Софи, ты идёшь? Ты чего замерла?

– Скоро небо не будет таким, как сейчас, солнце перестанет согревать, только освещать, хочу, чтобы всегда было лето.

– Пойдем в дом.

Вздохнув, и бросив взгляд в небо, Софи вошла в дом. В доме Лиза и Мари раскладывали приборы на стол, Аннетта и Амели сидели под столом и что–то рисовали.

– Софи, поможешь нам?

– Конечно, мам, – сняв туфли и аккуратно убрав свой портфель в шкаф, пошла на кухню.

Вечер, на улице уже зажгли фонари, на небе появились звезды, люди неспешно шли, погрузившись в свои мысли, ветер шелестел листвой, река, неугомонно бурчала что–то себе под нос.

– Софи, Софи, ты идёшь? – раздался голос в темноте, свет от окна лишь подчеркнул на мгновенье силуэт человека, стоящего под ним.

– Уже иду, – выглядывая в окно, пробормотала Софи.

Скрип двери, легкий женский силуэт выпорхнул на улицу, и «странники» направились в неизвестность.

– Ты думаешь, она будет ворчать?

– Не знаю, вроде мы успеваем, договаривались же в пять.

– Что там идет, я даже не представляю, у Эл всегда сумасшедшие идеи и вечно спонтанные.

– Не ворчи ты, любит Эллен такой образ жизни, может так и нужно делать иногда.

– Мама говорит, мы переедем в Париж.

– Да, я знаю. А разве это плохо, будем все равно вместе, только уже не в нашей коммуне.

– Софи! Софи!

– Как же ты громко кричишь, Эл.

– Не причитай, Фил. Так, билеты мы купили, пойдемте скорее.

– Элен, а что мы хоть смотреть будем? – спросила Софи.

– «Мой американский дядюшка».

– А ты уверена, что это интересно?

– Тебе не все ли равно, Фил?

Тишина нависла над Провансом, звезды горели ярче, чем обычно, лунный свет озарял холмы, птицы мирно сидели на деревьях, казалось, будто все застыло: время, луна, река, облака, которые минуту назад уплывали вдаль, люди, дома, будто просто картина, написанная художником в порыве вдохновения, жизнь запечатленная и увековеченная на полотне.

Из кинотеатра выходили люди, их голоса нарушили тишину.

– Очень интересный фильм, а вы ворчали. – Произнес Жак.

– Да, да – Поддержала Эллен.

– Интересный, Эл, интересный, я не спорю. – Улыбаясь, пробормотала Софи.