Особым влиянием бывшие заговорщики пользовались при дворе. «Пока что самую важную и даже единственную опору Его Величества, – сообщал британский посланник Уилфрид Тесайджер из Белграда в ноябре 1905 года, – составляют офицеры-цареубийцы»; их удаление оставило бы короля «без политической силы, на чью верность или симпатию он мог бы положиться»[43]. Поэтому неудивительно, что зимой 1905 года, когда Петр Карагеоргиевич искал того, кто сопровождал бы его сына, наследного принца Георгия, в путешествии по Европе, королевский выбор естественным образом пал на Аписа. Тот лишь недавно оправился от тяжелых ранений; в его теле остались три пули, полученные им в ночь убийства королевской четы. Таким образом, главному вдохновителю антимонархического заговора было поручено наблюдать за тем, чтобы наследный принц – юный Карагеоргиевич – завершил образование, достойное монарха. Впрочем, королем Сербии он так и не станет; Георгий сам лишил себя шансов на престолонаследие, когда в 1909 году до смерти забил своего камердинера[44].

Таким образом, австрийский посланник в Белграде лишь немного преувеличивал, когда писал, что сербский король – даже после его утверждения парламентом – оставался «заложником» людей, приведших его к власти[45]. В конце ноября 1905 года один влиятельный австрийский дипломат сформулировал это так: «Король – пустое место; весь спектакль режиссируют участники 11 июня»[46]. Заговорщики использовали свое влияние, чтобы занять самые престижные посты в вооруженных силах и правительстве. Все новоназначенные адъютанты короля, как и все офицеры службы армейского снабжения, а также начальник вестовой службы военного ведомства оказались участниками событий 11 июня; заговорщики влияли на армейские назначения, в том числе на высшие командные должности. Используя такую привилегию, как прямой доступ к королевской персоне, они оказывали влияние также и на политические вопросы общенационального значения[47].

Интриги вчерашних заговорщиков не оставались без должного ответа. Новое правительство оказалось под сильным давлением извне с требованием дистанцироваться от сети заговорщиков. Особенно настаивала на этом Британия, отозвавшая своего полномочного посланника из Белграда; работой миссии остался руководить Тесайджер, временный поверенный в делах. Осенью 1905 года великие державы продолжали бойкотировать ряд важных для Белграда мероприятий, особенно дворцовые церемонии. В недрах сербской армии, преимущественно в крепости Ниш, созрел «заговор против заговорщиков» под руководством капитана Милана Новаковича, который в своем манифесте потребовал уволить со службы шестьдесят восемь самых одиозных участников цареубийства. Новакович и его соратники были вскоре арестованы, преданы военному суду и – вопреки пылкой защите – признаны виновными; их приговорили к различным срокам тюремного заключения. Выйдя на свободу два года спустя, Новакович возобновил публичные нападки на цареубийц – и снова оказался в тюрьме. В сентябре 1907 года, при загадочных обстоятельствах (якобы при попытке к бегству), Новакович и его родственник погибли, что вызвало шумный скандал в парламенте и либеральной печати[48]. Таким образом, после цареубийства 1903 года проблема отношений военных и гражданских властей оставалась неразрешенной – ситуация, определившая реакцию Сербии на события 1914 года.

Человеком, взвалившим на себя львиную долю ответственности за управление этим запутанным клубком амбиций, стал Никола Пашич, лидер Радикальной партии. Никола Пашич, отучившийся в Цюрихе на инженера, на долгие годы после переворота стал ведущим государственным деятелем Сербского королевства. За период с 1904 по 1918 год он десять раз – в общей сложности на протяжении девяти лет – возглавлял кабинет министров. Как человек, находившийся на вершине сербской политики до, во время и после Сараевского убийства, Пашич оказался одним из главных персонажей июльского кризиса, предшествовавшего началу Первой мировой войны.