– Желает во что бы то ни стало продемонстрировать свою властность – уволил лучших сынов Отечества! Да, они злоупотребляли спиртным, но кто в минуты тоски не прикладывается к рюмке?

– Как не был сколько-нибудь заметной фигурой, так и остался ею!

– Чисткой наших рядов от мздоимцев, алкоголиков и просто проштрафившихся не укрепил РОВС, а нажил новых врагов!

Пунктуальный до педантизма, Миллер гнул свою линию, при этом вел размеренный образ жизни – вставал и ложился в одно и то же время, игнорировал банкеты, выступал с короткими речами. В день подписания первого приказа удивил семью – осушил за ужином полстакана коньяка и скрылся в спальне. В полном недоумении Наталья Николаевна (муж никогда прежде не пил крепкие напитки, держали их исключительно для гостей, которые давно не переступали порога квартиры) пошла следом, нашла супруга на кровати одетым.

Он объяснил:

– Одни пьют с горя, другие с радости. Я позволил выпить за наше будущее. К тому же смертельно устал, изнервничался, захотелось забыться.

Когда пришла старшая дочь, генерал усадил ее с женой перед собой.

– Отныне не только мне, но и вам, сударыни, следует быть предельно осмотрительными, точнее, бдительными, чтобы не дай Бог не повторилась печальная история Кутепова.

– Ты считаешь… – жена не договорила, заломила руки.

– Именно, – подтвердил Миллер. – Враги не дремлют, способны на любую провокацию. Красных ничто не остановит для достижения грязного дела. РОВС многоглавен, как Змей Горыныч, следом за первой головой враги могут пожелать снести вторую, сиречь мою. Не верю, что моего предшественника увезли в красную Россию. Зачем, спрашивается, усложнять задачу? Проще убить на месте, нежели тащить за тридевять земель и морей. Могли подойти к генералу на улице, тем более что Александр Павлович не имел охраны, выстрелить в затылок и труп сбросить в Сену. Москве Кутепов не нужен: суда, тем более открытого, над ним бы не провели, иначе пришлось признаться перед всем миром в совершении бесчестного поступка, коим является похищение.

– Ты в праве остерегаться, – согласилась супруга. – Но при чем твоя семья? Мы не представляем для чекистов опасности, далеки от политики.

– Вы можете стать заложницами. Похитят и потребуют выкуп – мою жизнь, в крайнем случае немедленную отставку. Умоляю, даже приказываю не общаться с малознакомыми, не гулять в одиночку, не отворять дверь даже почтальону. Коль задержитесь по делам, немедленно телефонируйте, куда ушли, когда вернетесь, а покидая дом, оставляйте записки.

Миллер увидел, как насторожились дочь с женой, захотел чуть успокоить, но врожденная холодность даже к близким людям не позволила показать слабость. Миллер смотрел на дочь с женой и в который раз пытался разглядеть в них черты жены Пушкина, которая приходилась супруге бабушкой.

От предшественника Миллер перенял все лучшее, в первую очередь умение властвовать, иногда (для пользы дела) даже деспотичность, проявлять непоколебимую решительность.

Рабочий день начинал с просмотра свежей прессы, в том числе большевистской, поступающей с опозданием из Москвы. Делал вырезки заинтересовавших статей, прятал в сейф, где лежало медицинское заключение о скоропалительной смерти Врангеля: Миллер почитал барона с того дня, когда тот сделал его помощником начштаба. Лежали в сейфе акты, рапорты, донесения, касающиеся пропажи Кутепова: все это Миллер хранил, как Скупой рыцарь копил монеты.

«Жаль, враги ничего не сообщают о нынешнем начальнике своего Госполитуправления, как переименовали ЧК, товарище Менжинском, хорошо бы узнать о нем побольше, о семейном положении…»