Фет упорно тянул лямку службы, дожидаясь офицерского чина. Он приобрел отличную военную выправку, легкую поступь, горделивую осанку. За непроницаемой броней внешнего лоска трудно было узнать поэта. Остался в прошлом заботливый, преданный Аполлоша, который чутко улавливал смены настроения у друга. Фет замкнулся в себе, словно отделился стеной от офицеров-однополчан. Он раскрывался лишь в посланиях к другу детства Ивану Борисову, жившему в соседнем с Новоселками имении. Письма к Ване, которому Фет очень доверял, стали своеобразным дневником, давали возможность излить горечь, поделиться тоскливыми раздумьями. Фет писал, что сумел подготовить новый поэтический сборник, но дело с изданием его затягивается. Москва, столь гостеприимная несколько лет назад, теперь словно забыл а о нем…
Мать Фета умерла, помощь от отца стала ничтожной, да и сама память о родительском доме радости не приносила. В одном из писем 1849 года Фет признавался Борисову: «Да, Ваня, с тобой, милый друг, я люблю окунаться душой в ароматный воздух первой юности, только при помощи товарища детства душа моя об руку с твоей любит пробежать по оврагам, заросшим кустарником, по дну лощин с земляникой и клубникой, по крутым тропинкам, с которых спускали нас деревенские лошадки, – но один я никогда не уношусь в это детство – оно представляет мне совсем другие образы – …тупость учителей, суровость отца, беззащитность матери и тренирование в страхе изо дня в день. Бог с ней, с этой… паршивой молодостью».
Отчаяние вплотную подступало к Фету. В том же году, весной, обращаясь к Борисову, он восклицал: «…Друг, посмотри на всю мою ложную, труженическую, безотрадную жизнь и скажи мне, что же это такое, за что? и для чего? Да куда же деваться? Не каркаю тебе ничего. Разве прокаркать песенку, пропетую мною весне:
Весеннее стихотворение Фета, словно вздох облегчения, вырвалось из груди. Радостью, которая примиряла его с тусклым казарменным существованием, было творчество.
Именно в это трудное время Фет познакомился с Марией Лазич. Марии довелось читать стихи Фета, и, как выяснилось, она хорошо их понимала. Увлеченность поэзией помогла молодым людям найти общий язык, сблизила их…
Когда же влюбленные расстались, для Фета снова потянулись годы одиночества и томительной скуки. Но из сознания его не уходил образ любимой девушки. В памяти нет-нет да и возникала музыкальная фраза, которую вписал в альбом Марии композитор Лист. Под влиянием этой музыки родилось стихотворение «Какие-то носятся звуки…».
…Фет приуныл, когда вышел указ о том, что потомственное дворянство будет присваиваться только военным в чине майора. Значит, его цель отодвигалась на долгие годы. Но выбора не оставалось. Поэт продолжал служить.
Счастливая перемена
В 1853 году Фет перешел в гвардию и перебрался с юга на север, к месту расположения своего нового полка. Оглядываясь назад, поэт как будто новым, просветленным взором увидел покинутую южную природу: