– Я должна осмотреть и перевязать твою рану, пойдем со мной,– Мужчины, увидев Баэрту, застыли, брови Арынгазы удивленно поднялись вверх.

– Как ты здесь оказалась, Баэрта?

– Узнав, что на дозорный отряд напали, я поскакала за вами чтобы оказать помощь, да и за Саргэлэн я волновалась,– немного надменно и холодно сказала она,– сейчас я перевяжу последнего раненого и уеду.

– Сейчас уже темнеет, тебе придется остаться, я не отпущу тебя одну, ведь даже с наступлением зимы, вражеский отряд напал на нас, что и говорить об одиноких путниках, тем более о женщинах,– похоже, что Арынгазы не заметил ее нарочито холодного тона. Она подозвала раненого мужчину и пошла с ним и Саргэлэн в общую юрту. На улице резко похолодало и стоять на улице долго не хотелось, а в юрте горел огонь. Быстро осмотрев и перевязав неглубокую рану, она спросила можно ли выпить чаю, ведь она не ела ничего со вчерашнего вечера. Саргэлэн засуетилась, разогревая воду и доставая сушеное мясо и сыр. Вскоре туда же пришли все мужчины, Баэрта, согревшись и выпив первую пиалу, тоже стала помогать Саргэлэн и вскоре мужчины, довольные женской заботой, расслабившись, разом заговорили. Баэрту после бессонной ночи и довольно дальнего пути стало клонить в сон. Ей хотелось остаться одной и, накрывшись теплой шалью, погрузиться в сладкий сон. Некоторое время бороться со сном получалось, но вскоре, она, откинувшись на подушки, подтянув к подбородку шаль, задремала под мерный разговор мужчин. Среди ночи она проснулась и не сразу поняла где она, постепенно сознание вернулось к ней и она вспомнила, что находится в общей юрте. Свет от очага осветил спящих мужчин, рядом с ней спал Арынгазы, его тепло и спокойное дыхание глубоко спящего человека, дало ей какую-то уверенность, что все будет хорошо. От него веяло здоровьем и силой. Она, за годы своей целительской деятельности могла интуитивно узнавать здоров, или болен человек. Арынгазы повернулся на бок и обнял ее, прижавшись к ней всем телом. Она, освободив часть своей шали, заботливо накрыла его и ощущала себя полностью счастливой. Она вдруг поняла, что и поехала-то сюда не столько из-за Саргэлэн, сколько потому, что не могла без Арынгазы, что она хотела видеть его, слышать его голос и вдыхать его мужской запах. Она понимала Саргэлэн, потому что была согласна с ней в том, что разлука с любимым страшнее, чем неизвестность, или даже смерть. Она прижалась к нему и, боясь спугнуть это состояние счастья, спокойно заснула.

Утром, едва наступил рассвет, мужчины зашевелились, Баэрта, осторожно, чтобы не потревожить любимого, высвободилась из его объятий, пока никто не заметил, что она, женщина, лекарь, спала в объятиях Арынгазы, встала и, приведя себя быстро в порядок, плеснув в лицо водой, вышла на воздух, ожидая пока мужчины вновь растопят уже погасший очаг и она начнет готовить им чай. От сердца отлегло, она подумала, что правильно сделала, что прискакала сюда, а то была бы в стане и мучилась, вдруг с ним что-то случится. А вдруг его ранят, или даже убьют… Нужно, позавтракав, навестить всех раненых, проверить, что все в порядке, убедив Саргэлэн вернуться в кочевье, забрать ее и пуститься в путь, чтобы к вечеру быть дома. Сзади послышались шаги, она повернулась. К ней направлялся Арынгазы. Встрепанные волосы и замятая щека придавали ему трогательный, мальчишеский вид. Ее захлестнуло сильное желание опять прижаться к нему и гладить его по этой теплой со сна щеке, по непослушным волосам, она с трудом поборола его и, слегка нахмурившись, поздоровалась. Арынгазы улыбнулся.