Баэрта потупилась, чтобы скрыть предательское сияние глаз.

– Я встретила его, когда гуляла у реки и сама хотела осмотреть его. Вот мы и пошли ко мне в юрту. Вот и все.

– Ахахаха!– рассмеялась Алтенцецег,– Баэрта, не надо стесняться! Я так рада за тебя! Арынгазы один из лучших мужчин, которых я знаю. А какой красавец! Знаешь, сколько женщин хотели бы быть с ним рядом! У него была жена. Такая красивая! Как Луна!

Ее слова неприятно резанули слух Баэрты. Но ей хотелось знать больше о Арынгазы и она хотела, чтобы Алтенцецег продолжила. К счастью ее не надо было просить об этом.

– Но они все время ругались. Оказалось, что красоты недостаточно. Она мучила Арынгазы, совсем не любила его. И он решился и отдал ее отцу. И потом, понятно, что когда женщина не подходит, то и детей не получается, сколько ни старайся,– хитро улыбнулась она.

– А он? Он любил ее? Сильно переживал?

– Ну уж хуже, чем то, когда она была в его юрте и не придумать! Потом ему стало легче. Батнасан поддерживал его. Она, правда, потом хотела вернуться к нему, но он уже решил. А если он решил что-то, то уже не передумает! И отец ее приходил разговаривать с Арынгазы и Батнасаном. Но Батнасан сказал, что вмешиваться не будет и Арынгазы сам должен решать. Отец остался недоволен и наказал дочь, побил ее и она долго сидела в юрте и плакала. Потом он заставил ее идти к Арынгазы, падать ниц и умолять забрать ее обратно. Но он не передумал, хотя ему и было тяжело, но, кажется, что тогда он уже разлюбил ее.

– А давно это было?

– Позапрошлым летом. С тех пор к нему слетались вдовы, как голодные птицы, но он никого не поселил в своей юрте. Сказал Батнасану, что решил жить один. А сейчас, наверное все изменилось.

– Так, Алтенцецег, давай я осмотрю тебя,– желая закончить разговор о Арынгазы, сказала Баэрта.

– У меня все хорошо,– улыбнулась Алтенцецег, поглаживая живот. Видишь, как ребенок двигается, указывая на вздувшийся в одном месте бугорок,– сказала он.

Баэрта приложила ухо к животу и закрыла глаза, так она слушала эту маленькую жизнь. Улыбнулась, проведя по животу, пощекотав бугорок и осталась довольна.

– Что-тот я давно не видела Саргэлэн.

– Она с Мягмаром уехала проверять дозорные отряды.

– Как, уехала?! Я же запретила сидеть в седле и тем более ездить так далеко!– топнув ногой, не сдержалась Баэрта,– что ж тут удивительного, если не сможет выносить и этого ребенка! А Мягмар как позволил?! Зачем взял ее?! Наступила зима, земля уже холодная, она может простудиться!– негодовала она.

– Саргэлэн сказала, что ей душно в юрте, а без мужа совсем плохо, что она хочет спать под звездами. Я пыталась остановить ее, хотела сказать тебе, но заглянула к тебе в юрту, а вы там с Арынгазы сидите, чай пьете, а он тааак смооотрит на тебя…– многозначительно растягивая слова, взялась опять за свое Алтенцецег.

– Ну знаешь!– сделавшись почти бордовой,– возмутилась Баэрта, – почему не сказала мне?!

– Ты ничего бы не сделала все равно. Она упрямая. А Мягмар сказал, что если Саргэлэн хочет, то пусть едет, они ведь всегда вместе, так ему спокойнее.

– Случись что, он не знает что делать!– Баэрта повернулась и выбежала из юрты. Обычно она была спокойной и рассудительной, но здесь не смогла сдержать гнев, ведь ее назначения выполняли все пациенты, иногда она настойчиво заставляла их пить горькие отвары, или носить на сломанной конечности неудобную повязку, запрещая снимать и все время проверяла их выполнение. Баэрта часто была строга с больными и ранеными, а здесь она упустила контроль. Она разозлилась на себя, что позволила чувствам овладеть ею. Лекарь, целитель, должен быть один и не отвлекаться на всякие глупости. Все! Нужно выкинуть из ума Арынгазы,– решила она, думая, что после обхода беременных пойдет в юрту и продолжит изучать медицинский трактат.