От разговора Кэссиди сделалось не по себе. Он посмотрел на суровое лицо предка на портрете. Мэр всегда чувствовал, что преподобный Джек глядит на него с презрением, видя, каким вышел далекий потомок и как он управляет городом, построенным великим предком. Да, в последние несколько лет бывали беды, и немалые, но такой – никогда. Сейчас пришел апокалипсис, настоящий Армагеддон. Конец света.

Снаружи нахлынул вой сирены. На дороге у дома встала полицейская машина. Вертевшийся на крыше фонарь бросал синие и красные отблески на стенные панели.

– За мной приехали. – Морган направился к дверям.

– А где этот тип? Вы его задержали, чтобы допросить?

– Нет. Я посчитал, что лучше его никак не регистрировать – на случай, если ему придется «исчезнуть». Когда я его видел в последний раз, он направлялся к церкви.

Кэссиди глянул в окно на белый камень церкви за стеной:

– Позволь мне сперва поговорить с ним.

– И с какой стати тебе вдруг понадобилось говорить с ним?

– Если я собираюсь принести в жертву человека ради спасения моего города, я должен хотя бы посмотреть ему в глаза. И я пока еще считаю, что мы должны разобраться, случайным было крушение или нет.

Морган покачал головой, окинул взглядом комнату.

– Приятно, наверное, жить в мире, облицованном дубовыми панелями, где все играют по правилам, а все споры можно решить рукопожатием. Разговор с этим парнем не даст тебе ничего. Разве только создаст новые проблемы. Не стоит заводить дружбу с тем, кого собираешься казнить. А Тио трижды наплевать, случайна катастрофа или нет. Его сын умер. Кто-то должен заплатить. Кто-то – или что-то. Ты когда-нибудь слышал о местечке под названием Эль-Рей?

– Да. Немного.

– Это городишко в горах Дуранго. Там взяли власть местные бандитос, и он превратился в настоящую Шангри-Ла для уголовников, бегущих через границу на юг. Любой, кто привез достаточно денег, мог заплатить за покровительство и оставаться сколько влезет, зная, что никакой закон его не тронет. Также Эль-Рей – родной город Тио. Вернее, был родным городом. Его больше нет.

– А что случилось? – спросил мэр.

– Случился Тио. Я не знаю деталей, но, когда он был еще ребенком, произошла семейная трагедия, что-то скверное с его отцом и братом. Может, они перешли дорогу боссам или что-то еще. Как бы там ни было, Тио этого не забыл. И когда спустя много лет пришел к власти, то отомстил. Эль-Рей являлся штаб-квартирой прежних боссов, так что логично было бы захватить его и взять власть. Вместо этого Тио истребил все живое и выжег место дотла. Символический жест: долой старое, все начинаем заново. Плюс к тому чистая, незамутненная месть, старомодная вендетта, кровь за кровь. Как я слышал, Тио убивал сам. Он показал всему миру, что случится с теми, кто повредит ему или его семье.

Морган указал на дым, поднимающийся за церковью:

– А сын Тио только что умер рядом с нашим аэродромом. Так что подумай о моих словах, когда будешь говорить с белобрысым парнем. Если понадоблюсь – я на служебной линии.

Ничего не прибавив, Морган открыл дверь и вышел.

Соломон остановился за дверью церкви, позволяя глазам, привыкшим к ослепительному солнцу, приспособиться к сумраку. Из огромных витражных окон в темноту зала лился мягкий свет, плескал цветом на то, что поначалу казалось сборищем древнего мусора. Слева от двери, за скульптурой лошади и манекеном в одежде девятнадцатого века, громоздился полноразмерный фургон. Напротив, в правом углу, красовался настоящий действующий промывочный лоток для добычи золота. По нему струйкой бежала вода. Звук походил на тот, когда протекает крыша. Вокруг под надписью: «Инструменты искателей сокровищ» – стояло несколько промывочных сит. Были там кайла, фальшивые динамитные шашки, мельницы для руды, тускло освещенные экспозиционные шкафы, где под стеклом лежали образцы медной руды, золотых чешуек, серебряных жил в кварце и даже снабженные этикетками личные вещи: очки для чтения, ручки, перчатки. На отдельном столе располагалась масштабная модель, демонстрировавшая, как выглядел город Искупление век с лишним назад. А прямо в центре этой странной диорамы находился обращенный к двери пюпитр, так что любой входящий поневоле бросал взгляд на раскрытую потрепанную Библию.