Подозрительных следов, которые указывали бы на неприятности, на дороге и вблизи, очевидно, обнаружено не было, и, когда весь отряд спустился с холма, мужчины вздохнули с некоторым облегчением. Пока не накаркала – можно так сказать. Или каркала, да только не тем.

Утром скауты подали знак, что цель недалеко. Дождавшись отряда, который переваливал очередную высотку, они указали вперёд. Внимательно вглядевшись, вдалеке можно было заметить движение в низине. Здесь уже расстилалась гористая местность, тропа петляла по склонам, и отсюда это выглядело так, будто по ней ползёт рой муравьёв.

Ларс подал знак для привала. Скауты охотно последовали его примеру и расположились на склоне, подыскав более-менее удобное место. Кира присела и вытянула ноги, чтобы дать утомлённым мышцам небольшой отдых. Спина, пользуясь случаем, тоже намекнула, что не прочь расслабиться. Прислониться было не к чему; можно было, конечно, откинуться назад и лечь на землю, как это сделали некоторые, но не хотелось пачкать волосы в пыли, которые у девушки были и длиннее мужских, и (естественно) красивше. Ничего не оставалось, как просто согнуть ноги в коленях и прилечь головой на них. Кира закрыла на минуту глаза и глубоко вздохнула.

Как Ларс и предупреждал, они шли очень долго и только глубокой ночью остановились на короткий ночлег. Могли бы и дальше идти, придерживаясь дороги, но решили поберечь силы. Вахту взялась держать Кира, у которой сна не было ни в одном глазу. По понятным причинам. Прошлая ночь выдалась для мужчин, видимо, такой же напряжённой, потому что все как один свалились и никто не стал даже думать о том, чтобы составить непроверенному дозорному пару (проверенный пёс подстрахует). До рассвета Кира успела переделать кучу дел: пересчитать половину звёзд (потом сбилась), поговорить на прощание с луной, которая на своём закате раньше трёх ночей вернуться не обещала, распустить волосы и заново их подвязать, перебрать и пересчитать патроны в патронташе, а за ними – перебрать и пересчитать камни на ожерелье. И немножко всплакнуть, вспоминая прошлое, пока другие не видят. Как же без этого?

Свой паёк Кира съела также ночью (выспаться было пол-делом – теперь нужно было ещё отъесться), поделившись с псом в знак дружбы, и сейчас на утреннем привале выпила всю оставшуюся воду. Вчера отряд один раз проходил мимо мелкого ключа и там они все пополнили запасы воды. Отсюда с вершины был виден горный ручей дальше в стороне, и, проследив его русло, можно было утвердиться в предположении, что рано или поздно муравьиная дорожка скрестится с ним, и тогда они смогут все напиться.

Проверив, всё ли на месте: закреплены ли ножи, не расстегнулся ли патронташ (потеря патронов была бы непростительным промахом), Кира решила снять своё ожерелье. Ремни от винтовки и сумок всё сильнее натирали вспотевшую шею, и что-то ещё нести на ней стало теперь попросту невтерпёж. Засунув скромное украшение в котомку, она приняла протянутую руку Ларса и поднялась с земли. Рядом с этим бугаем она выглядела со стороны, наверное, как тоненькое деревце. Но пока никто не смотрел на неё, как на таковое, и не подавал виду, что готов сжалиться и понести на ручках. Теперь идти оставалось недолго, так что можно немного сбавить темп.

Ларс успел заметить, как она прятала ожерелье, и что-то отметил про себя. Спрашивать ничего не стал. Кира всё-равно бы ничего не рассказала про эту безделушку. Украшение своей матери было единственной вещью, которую она взяла с собой из землянки и старательно прятала под одеждой и волосами. Кира нашла его в тайнике в туеске с орехами. Вета, должно быть, не нашла более надёжного места, где спрятать наследство матери от посторонних глаз вместе со своими «беличьими запасами», когда в тот вечер нагрянули нежданные гости в землянку. И так и забыла его там.