Толпа вновь загоготала. Воин приподнял бадейку, показывая на неё двум другим пленным. Не желаете ли, дорогие гости, тоже освежиться? В два счёта обустроим, воды тут предостаточно. Свежей, ледяной, недавно из речки в бочонке привезли.

Кира, отфыркавшись и откашлявшись, с трудом встала. Путы мешали ей выставить ногу, чтобы опереться на неё, а руки тоже были связаны – благо охранники помогли, подхватив под руки (благодарю, я обязательно вам отплачу когда-нибудь за всё разом). Вода промочила всю одежду сверху и стекала по телу, щекоча. Как охотно она бы сейчас искупалась в реке! До другого берега. Вместе со всеми желающими разбить себе головы и захлебнуться в бурных потоках. Как вам такая забава, не слабо?

Воин отдал бадейку доставщику воды и махнул охранникам, которые поддерживали Киру, приказывая следовать за ним. Покрепче подхватив пленную, они повели её за ним. Других двух пленных уводить следом за ними не намеревались, из чего следовал вывод, что их разводят и, возможно, навсегда.

– Стойте! – взволнованно крикнула Милла. Дёрнувшись и будучи удержанной охранником, она умоляюще протянула связанные руки к Кире. – Пустите меня к ней, она больная! Пожалуйста…

Не зная, как объяснить южанам свою просьбу – которые и не особо горели желанием её понимать – она обратилась к Сангару, который изучающим взглядом наблюдал за ними.

– Сангар… Пожалуйста!..

Милла показала на себя, а затем на Киру. Неоднозначный жест, который можно было иначе истолковать.

«Она за ней ухаживала и кормила её, – объяснил охранник, который понял суть просьбы (он же, кто раньше других понял роль Миллы). – Она безвредная, мы руки ей на привалах развязывали, она сама потом даёт их связать».

Что-то хитрое задумав, Сангар неспешно подступил к паре пленных. Державшие Киру охранники остановились по команде и ждали окончательного решения повелителя. Больная, которая чувствовала себя после омовения заметно лучше, так и продолжала смотреть вниз, не поднимая взгляд.

«Вы убивали моих людей. – Теперь Сангар разговаривал с Ролом холодным тоном сквозь зубы. – Вы должны заплатить за это! Это были хорошие воины. Мои воины! – Сангар стукнул себя кулаком в грудь. – Все знают: Сангар справедливый хан! Вы храбро сражались, поэтому я предлагаю хорошую сделку».

Сангар снисходительно позволил всё тому же помощнику перевести смысл сказанного на язык жестов и кривляний, которые вызывали благосклонные смешки в толпе. Слово «убивать» было понятным образом заменено на жест «стрелять», под «людьми» подразумевалась толпа, заключительное выражение спрашивало: «Почему?». Почему вы, такие нехорошие, напали на нас, хороших? Мы ведь только поговорить с вами хотели, а вы сразу драться. Посмотрите на этих храбрых молодцев, как вы их искалечили (охранники старательно лепили их себя невинно пострадавших), разве это по-дружески? Эх, вы!..

«Эй, это твоя жена? – продолжил Сангар. – Она стреляла в моих людей?»

Не дождавшись ответа (чего и следовало ожидать), Сангар обратился в охраннику Миллы:

«Она стреляла в кого-то из вас?»

Нерешительно переглянувшись с товарищами (закладывать эту добрую душу или сбить ей цену, что ваши хари скажут?), охранник торопливо ответил:

«Да, кажется, один или два раза… Но она ни в кого не попала. Она и не умеет стрелять. Он ей арбалет заряжал, а она больше от испуга наугад спускала по ногам».

Сангар прошагал перед пленённой супружеской парой важной походкой судьи взад-вперёд, затем снял закинутую за спину винтовку и протянул им.

«Это ваша вещь. Я не вор, чтобы просто забирать добро у других. Это очень ценная вещь, мы можем обменяться: оружие или её свобода. Она сможет жить с нами и её никто не тронет. Слово Сангара!»