— Тише, — пробормотал он и обнял ее, прижимая к своей груди. Ощущать его за своей спиной было правильно, надежно, и Поля обмякла. Вспомнила про Федора, блины и малину.

— Как там ваш клад? — спросила сорванным шепотом. Горло болело, как от долгого крика.

— Клад? — Даня был так растерян, что ему потребовалось время для ответа. — А, клад. Хорошо. Нашли его замурованным в стене, представляешь себе?

— Теперь мунны отстанут от Федора?

— От Федора-то останут, да только, Полюшка, они нашли себе новую добычу. Чувствуешь? Их полно в этой комнате.

Она не чувствовала никаких муннов. Только теплое дыхание у самого уха, руки, поглаживающие ей волосы, слабость, выступившую капельками пота на лбу.

— Прогони их, — попросила Поля, подрагивая.

— Конечно. Что за кошмар они на тебя наслали? Спорим, сейчас каждый житель деревни трясется от ужаса. Да я сам чуть не поседел, услышав, как ты завываешь.

— А, — вяло произнесла Поля. — Так это на самом деле.

Она чуть отстранилась, чтобы взглянуть на Даню — вдруг и правда поседел, будет жаль, ей нравились его длинные черные волосы. И охнула, увидев, как новые волдыри и рубцы вновь обезобразили его губы и лицо.

— Что опять? — быстро спросила.

— Ах, это, — Даня поскучнел, скривился, отвел глаза. — Не будет Федору счастья с его Наташкой, знаешь ли.