– Дети наверное баловались, – высказал предположение полицейский, и подождал, что скажет ещё собеседник.

Тот нахмурился, немного подумал и нехотя ответил:

– Может и дети.

А после принялся рассказывать про разных сорванцов, живущих по округе, но явно не имеющих отношения к делу. Однако полицейский не перебивал его рассказ, хоть и слушал вполуха. Он внимательно и в то же время украдкой осматривался и место это показалось ему весьма странным. Вроде совсем рядом, не дальше трёхсот метров, шумел город, а здесь протекала будто бы совсем иная жизнь, и явно здесь селились те, кто желал уединиться, сбежать от этого мира с его суетой, проблемами и заботами, сбежать в мир совершенно отличающийся от привычного – в тишину, туда, где приоритеты были совсем другими и люди вели совсем другой образ жизни.

Два этих противоположных мира разделяла река, вовсе не глубокая, но текла она быстро и бурлила громко. Через реку в несколько шагов можно было пройти по мосту и дух захватывало от ощущения, как легко поменять в своей жизни всё: от звуков и окружающей обстановки, до в общем-то самой сути собственной жизни. В этом другом пространстве, другом мире, почти не было машин, зато кудахтали куры, лаяли собаки и мычали коровы. И впору может быть здесь было поселиться не только каким-нибудь чебурашкам, но и запросто какая-нибудь чупакабра могла забрести сюда или ещё какое диковинное существо.

– Погибшие были хорошими людьми? – на всякий случай спросил полицейский, возможно подразумевая что-то другое, или даже желая уточнить, не походили ли они в самом деле на чебурашек.

– Да обычные, как все, деньги у них особенно не водились, как у тех, кто выбирает жильё попроще, приехали откуда-то из деревни, – ответил человек.

– Снимали дом значит? – уточнил Вадим.

– Ну да… Не повезло вот хозяйке… Давно они поселились, собаку даже завели, она и осталась тут…

Человек кивнул на дорогу. Там в самом деле одиноко подвывала некрасивая белая дворняжка. Соседа она видимо знала и завиляла хвостом, искоса поглядывая на мост: то ли намереваясь направиться в ту сторону, то ли по-прежнему дожидаясь хозяев. А потом подпрыгнула, заюлила на месте, и также нелепо подпрыгивая, будто контуженная, побежала к мосту.

– Что с ней? – растерявшись от увиденного, спросил полицейский.

Собеседник его усмехнулся, посмотрел побежавшей вслед.

– Попробуй посиди всю жизнь на цепи, – ответил наконец. – они щенком её малюсеньким взяли – и сразу в будку, цепь короткая, не разбежишься, вот она даже и бегать нормально не научилась.

Собака в это время, снова пару раз нелепо подпрыгнув, опять оказалась возле них. Полицейский хотел её погладить, протянул уже руку, потому что в общем-то любил животных и в какие-то моменты даже считал, что животные намного лучше людей. Однако собака насторожилась, оскалилась, зарычала.

– Не трогайте, – предостерёг сосед. – она хоть и пугливая, злющая ой-ой, настоящий зверь.

– Лаяла наверно всё время? – спросил машинально.

– Для этого и держат собак.

– Может и для этого. Любили её хозяева?

– Да своих питомцев все любят… Глядишь и до ранга священных животных доведут собак-то когда-нибудь…

Полицейский предположил, что человек хочет рассказать ему о чём-то ещё, поведать какую-то историю, связанную с этой собакой. И потому спросил об этом.

– Да, был тут случай один, – охотно заговорил тот. – рядом со мной одинокий мужчина дом снимал.

«Наверное это именно его я сейчас и не застал», – предположил полицейский.

– Съехал он, – продолжил рассказчик. – не знаю, с чего у них там началось, но стали на него собаку эту натравливать. И как только он в дом зайдёт, она лает часами на воздух без умолку. А он весь такой задумчивый, хмурый, может художник или поэт, в общем тишины ему хотелось, дом даже снял, чтобы в уединении находиться… Они вот взяли всё ему да испортили. Потом из полиции приходить стали… Говорили, что владельцы собаки на художника этого заявление написали, будто собаке ихней он яд в котлеты подмешивает. Не знаю, как там на самом деле было, может и правда отравить хотел. Но никто никому ничего не доказал и человек этот просто исчез… Всё-таки не хорошо, я считаю, когда животное ставят выше человека.