– Боишься? – засмеялся Андрей.

– Ага, себя вспомни год назад, когда мы тебя так везли.

– А че такого?

– Ты тогда не сдерживал себя, – язвительно заметила Аня.

– Ой, да ладно тебе, будешь вспоминать это всю жизнь?

– Ту Ниагару из тебя забыть невозможно. Спасибо, что не на ноги.

– Да че ты начала-то опять…

– А смеяться не надо.

– Да как же не смеяться? У нас без смеха не выживешь. – И Андрей отвернулся к окну.

Дома их встретила мама Аделины – полноватая женщина с короткой стрижкой в розовом халате. Когда она открыла дверь, то цокнула и тяжело вздохнула:

– Опять перепила, чума болотная…

– Да все нормально, Мария Викторовна, – ответила Аня. – С кем не бывает…

– Да с ней постоянно!

Аня промолчала и стала помогать Аделине снять обувь. Степан остался стоять у порога, Андрей зашел в квартиру и помог Ане довести Аделину до кровати. Пока друзья укладывали девушку, Мария Викторовна заметила Степана, переминавшегося у порога. Она окинула его с головы до ног вопросительным взглядом и поинтересовалась:

– А ты кто, таксист?

– Нет, я их просто довез. Трезвый был на дне рождения и с машиной.

В квартире было душно. Аня дула себе на лоб и дергала футболку, чтобы хоть немного охладиться. Андрей это заметил, взял папку с тумбочки и стал махать на Аню, пока та укладывала Аделину. Ребята уложили подругу и вышли в коридор.

– Чаю хлебнете или поедете сразу? – спросила мама Аделины.

– Да поедем. Спасибо, – ответила за всех Аня. Она была очень хмурой и торопилась уйти.

– Как хотите. Спасибо, что вернули непутевую, – сказала на прощание мама.

Аня, Степан и Андрей вышли на улицу, там Аня задышала очень часто и села на скамейку у подъезда.

– Ты чего? – Степан испуганно взглянул на нее.

– Да нормально все, сейчас приду в норму. Степа, можешь подождать в машине? Две минуты?

– Да не вопрос. – И Степа оставил ребят одних.

Андрей сел рядом с Аней и закурил. По лицу девушки покатилась слеза, которую она поспешила смахнуть, а потом шмыгнула носом. Андрей повернулся к Ане, потом быстро отвернулся, чтобы выдохнуть дым в сторону, и снова посмотрел на подругу.

– Ты че?

– Вспомнила опять все. И после сегодняшнего осадок остался. Специально старалась, чтобы Аделина никуда не уходила, чтобы с ней хотя бы такого не произошло, чтобы ее не использовали, как меня.

– Она сама туда пошла.

– Андрей, она же ничего не соображала! И я год назад тоже была в таком состоянии, и сама пошла с ними. Но помню все, что потом было! И это травма для меня, я теперь боюсь всего. У меня перед каждой вечеринкой тремор начинается.

– Да понятно. Но это не первый раз, когда она уединяется с кем-то на тусовках. Для нее это нормально.

– Нет, ненормально. Мы с ней разговаривали на этот счет.

– И что она сказала?

– Что она все помнит и ей плохо.

– И продолжает так делать?

– Да, когда напьется. Потому что не контролирует себя. Ничему ее жизнь не учит. Ладно, пошли.

В комнате Аделины стоял стойкий запах алкоголя. Девушка лежала на кровати в той же одежде, в которой была на вечеринке. И хотя было утро, а окно ее комнаты выходило на восток, здесь царил мрак: светонепроницаемые шторы были наглухо закрыты. Закрыто было и окно, поэтому в комнате было еще и невыносимо душно. Тишину нарушало только тихое посапывание девушки и негромкие голоса, доносившиеся из работающего за стеной телевизора.

В комнату девушки вошла мама, в руках она держала старенький, весь исцарапанный планшет. От запаха Мария скривилась и сразу прошла к окну, чтобы раздвинуть шторы. Сначала свет залил правую половину комнаты, где у окна стояли стол со стулом и шкаф. На стене над столом было много фотографий с разных вечеринок, на самом столе валялись какие-то смятые бумажки, салфетки и открытая пачка с чипсами. Дальний угол стола украшала фотография Аделины и Леонида Алмайи, стоящих рядом вполоборота друг к другу.