Прошло несколько часов с тех пор, как мать и дочь вернулись домой. Аделина неподвижно лежала на кровати в полной тишине. Ее мама, всегда включавшая телевизор только войдя в квартиру, сегодня делать этого не стала и уже долгое время в полной тишине копалась в каких-то документах в гостиной. Вдруг раздался ее голос:

– Андрей Викторович, добрый вечер. Я звоню по поводу наследства. Вы знаете, какая беда случилась? Да… Ой, беда… Уйдет – такая потеря будет… Я хочу просто спросить о том, как будут делить его наследство, если он… Ну, вы поняли. Кому достанется это все… Да я не опережаю события, вы что. Но лучше ко всему быть готовым заранее. Как говорится, надейся на лучшее, а жди… Ага… Ага… Так… А по новому закону? Ага…

Аделина встала. Под доносившийся из-за стены приглушенный голос матери, говорившей о разделе имущества, девушка стала собирать вещи. Она достала сумку на колесиках и первое, что туда положила – свою фотографию с отцом, которая стояла на столе. Затем пошли куртки, штаны, джинсы, кофты, майки. Голос за стенкой смолк.

Аделина продолжала собираться, когда в комнату зашла улыбающаяся мама. Увидев открытую дорожную сумку на колесиках и сложенные в нее вещи, мать резко изменилась в лице и сделала глубокий вдох, чтобы накричать на свою дочь. Но осеклась. Девушка игнорировала все ее охи-вздохи и продолжала складывать вещи. Стараясь выглядеть и говорить спокойно, мама Аделины начала беседу:

– Далеко собралась?

Аделина не ответила.

– Я вопрос задала.

– Я услышала, – тихо сказала Аделина, продолжая складывать в сумку свои вещи. Мария смотрела на это с минуту, затем села на стул у стола.

– Когда-то я тоже уходила из дома.

Аделина игнорировала маму и молча складывала последние вещи в сумку. Но вот очередь дошла до денег и документов, и это стало проблемой —некоторые документы хранились у матери в одном из внутренних ящиков старого шкафа, другую часть вместе с деньгами Аделина спрятала у себя в комнате и не хотела показывать это место матери.

– Знаешь, иногда человек совершает ошибки, за которые потом расплачивается всю жизнь, – тихо произнесла мама.

Аделина села на кровать и стала закрывать сумку.

– Я не хочу с тобой разговаривать.

– Адель, ты ведь уже собирала так вещи. Один раз, второй… И всегда возвращалась.

– Больше не вернусь.

– Я так не думаю.

– Я не вернусь сюда больше! – вдруг вспылила Аделина. – Я устала жить под твоим бесконечным контролем. Ты думаешь, мне этим пользу приносишь?

Мама на это лишь рассмеялась:

– А что толку тебя контролировать, ты все равно делаешь, что захочешь. Да так, что тебя уже скорые стали возить с вечеринок. «Молодость все прощает» – так вы говорите? А однажды не простит. Набухаешься с какими-нибудь уродами и домой не вернешься. Тебя используют и прибьют, чтоб не вякала. Или залетишь от имбецила какого-нибудь.

– Да о чем ты вообще? За кого ты меня держишь?

– Думаешь, я не знаю, что у вас там происходит на этих ваших «тусах»?

Молчание длилось всего секунду.

– Я не хочу больше жить в этом доме, пока ты здесь, мама. А раз ты отсюда не уедешь – уеду я. – Аделина вдруг покраснела и опустила глаза, избегая встречаться взглядом с матерью. Мать же стала дышать чаще, будто ей пережимают горло.

– И чем же я тебя не устраиваю, Адель? Давай, раз ты отсюда собираешься валить – говори. Говори, как есть.

Аделина схватила смартфон и стала судорожно нажимать на экран, зачем-то открывая разные приложения.

– Говори! – закричала Мария на всю квартиру, и звук ее голоса глухим эхом отозвался в старой гитаре. От неожиданного крика Аделина вздрогнула. Мать резко встала, пнула сумку с вещами с такой силой, что она откатилась на другой конец комнаты, и направилась к двери, но тут же развернулась и встала в дверном проеме.