— Как ты понял? — утопаю в объятьях любимого.

— Первое, что ты сделала, когда Назар подавился, прикусила нижнюю губу и опустила взгляд. Ты так всегда делаешь, когда виноватой себя чувствуешь.

— Ты не сердишься?

— За что? — наглые руки любимого подобрались к моей небольшой груди и аккуратно, но довольно ощутимо сжали её, внизу живота тут же скручивается тугая спираль.

— За то, что поменяла чашки местами.

— Что вообще произошло?

— Твои сестрёнки решили подшутить надо мной, — с трудом удалось это произнести, ведь электрические разряды путали мои мысли. Мы были совершенно одни, но всё же я боялась быть замеченной.

Курт резко замирает, от этого я прихожу в себя и задираю голову, тут же встречаюсь со строгим взглядом мужа.

Снова становится стыдно. И Рамиль, и Камран умеют смотреть так, что от стыда сквозь землю хочется провалиться. Даже если вина твоя ничтожна.

— Я не совсем понял, — строгим голосом, — Ёргуз и Гадже что-то сделали с твоей едой…

— Причём тут Гадже? — перебиваю я Рамиля несмотря на то, что внутри поднялась целая буря из неприятных отрицательных эмоций. — Ёргуз первая что-то всыпала мне в тесто, а Нурай помогала ей!

— Озай при чём?

— Ни при чём, — дёргаюсь, хочу вырваться из захвата, но Рамиль, напротив, лишь сильнее стискивает меня, причиняя тем самым лёгкую боль, — и Айнур, и Озай прекрасно всё видели. У Озай просто в такой же чаше, как и у меня, были взбиты яйца, я просто поменяла…

— Нужно было прийти и мне рассказать! — Рамиль вновь смягчается. Приподнимает меня чуть над полом, целует за ухом, вновь запуская дрожь по моему телу.

— Как ты себе это представляешь? — спрашиваю просаживающимся голосом.

Ответа нет. Рамиля просто срывает. Задрав подол моего платья, Курт приподнимает меня ещё выше и в считанные мгновения, отодвинув мои трусики в сторону, насаживает меня на свой огромный каменный член.

— Рамиль, — задыхаюсь, не понимая только, от чего больше: от невероятного адреналина, что разлился по венам, или от возмущения.

Мы ведь практически на улице, посреди огромного двора, и сюда в любой момент может кто-нибудь войти.

— Рамиль, ах… — всё-таки разум покидает меня и я, прогнувшись в спине, обхватываю руками шею мужа, — Курта срывает! Он очень быстро начинает вколачиваться в меня, я же едва могу дышать.

— Расслабься, малышка. Ты очень узка! Я не могу до конца войти, — Рамиль словно обезумевший, и я схожу с ума вместе с ним.

Где-то на задворках сознания понимаю, что нас могут увидеть, и то, чем мы занимаемся сейчас… — вернее, где мы этим занимаемся, — просто за гранью.

Курт, оторвав меня от стола, сделал несколько шагов в сторону высокого шкафа. Словно тут нас не заметят, в случае чего.

Подняв мою ногу, Рамиль растянул меня в шпагате, волосы намотал на кулак, заставив вновь сильно прогнуться в спине.

— Моя! Слышишь? Ты только моя! — безрассудно шептал мне на ухо и всё более яростно вонзаясь в меня. — Никому не отдам. Только моя!

Голова начала кружиться, и я от волнения вновь начала терять связь с реальностью…

— Лина! — чей-то до боли знакомый голос зовёт меня. – Малыш, прости, я перегнул, да? — тяжело дыша, обеспокоенным взглядом на меня смотрел Курт.

— Перегнул, конечно! — после небольшой паузы наконец выдавливаю из себя, старательно пряча довольную улыбку. — Нас могли увидеть!

— Да уж. Представляю лицо Озай и матери Камрана…

— Рамиль, ну как бы вообще не смешно, — одёргиваю платье, пытаясь привести себя в порядок. — Мне правда будет очень стыдно, если нас застанут за чем-то подобным.

— Ну всё, всё, — наклонившись, дарит лёгкий поцелуй. — Я сдохну за эти три недели…