«Было бы куда заглядывать», – подумал Сашка, но вслух не сказал.

– Слушай, не надо мне тут иголки топорщить, – Сашка сел на пол (сесть на кровать другого эфирника без разрешения – жутчайшее нарушение этикета, будь ты хоть трижды капитан). Чтобы не смотреть на него сверху вниз, Володьке тоже пришлось усесться. Он тут же сгорбился, снова напомнив Сашке нахохленную птицу. – Ты вливаться в экипаж собираешься или нет? До Земли путь долгий, – он начал загибать пальцы. – Недели две на Жасмине, там нам нужно как следует подзаправиться. Потом два месяца или даже больше до Порт-Суглата, и оттуда еще месяц до Земли. И на самом Порт-Суглате минимум неделю. Итого, как минимум, четыре месяца. Что, все это время сычом просидишь? А если авария или другая срочная фигня?

Володька скукожился еще сильнее. Вскинул на Сашку отчаянные глаза.

– Понимаешь, мне сложно…

Сашка еще как понимал. Даже в Академии Володька был нелюдимым, вечно сидел в углу. Если бы не Улька, наверное, вообще бы никуда не ходил. И никто бы не знал даже, как его зовут.

– Всем сложно, – сочувственно сказал Сашка. – Но надо бороться с собой, мужик. Вон какой ты путь проделал – неужели все зря? Знаешь, ничего не говорю, мы тебя с оплатой не кинем, если не накосячишь, но… если бы ты нормально пообтерся с экипажами, в которых раньше служил, может быть, и они бы не кинули? Я не в том смысле, что ты в этом виноват! – тут же торопливо добавил Сашка. – А просто если к людям подстраиваться немного, то проще жить будет. Серьезно.

Володька сгорбился еще сильнее, потом поднял голову. Серьезно поглядел на Сашку:

– Я играть не умею. В смысле… с вами.

Сашке показалось, что он имел в виду не только и не столько игру.

– Научим, – сурово сказал Сашка, поднимаясь на ноги. – Я с Людоедкой… в смысле, со старпомом Берг договорился, она тебе одолжит губную гармошку. И потренирует.

– А, так это ее вы называете Людоедкой! – удивился Володька. – Милейшая ведь женщина!

– Ну-ну, – в свою очередь удивился Сашка, но больше ничего вслух не сказал.

Володька действительно начал чаще появляться в кают-компании и даже рисовал, разложив бумагу на столе. Сперва он держался настороженно, но Сашка заранее поговорил с остальными, так что никто не заглядывал ему через плечо и не просил посмотреть рисунки, и постепенно Володька начал расслабляться. Даже посмеялся пару раз над шутками Катерины – небывалый прогресс!

А вот Сашка, наоборот, напрягался все больше и больше. Не по поводу Володьки – нет, на его счет Сашка скорее успокоился: теперь, решил он, если случится какая-то внештатка, Крестоносец скорее найдет общий язык с остальными.

А вот в целом ситуация с Княгиней не давала ему покоя тем сильнее, чем больше он вертел ее в голове.

Для разговора с Сандрой он выбрал характерное для них время: собачья вахта под утро, когда оба пилота – Бэла и Катерина – спали, а Сашка вел корабль на своем парусе.

Санька на это время снизила активность кристаллов до минимума, но все равно вставала раз в несколько часов проверять.

Однажды, когда хрустальный шар в очередной раз вспыхнул, и Санькин голос спросил оттуда, все ли в порядке, Сашка не отделался дежурным «все системы в норме» или шутейным «нет, ты бредишь, корабль давно развалился на части». Он сказал:

– Сань, есть серьезный разговор.

– Мне подняться в рубку?

– Да нет, не хочу тебя задерживать, так поговорим. До твоей каюты ближе от отделения кристаллов, не хочу тебя надолго разлучать с кроватью…

– Уже смешно! Златовласка, ты думаешь, я смогу спать, когда у тебя «серьезный разговор»?

Сандра погасила вызов, а минуты через две поднялась по узкой приставной лестнице в рубку. Она даже запыхалась, так спешила.