Три.
Жажда жизни, как новая точка опоры. Как тот самый маяк, на который сейчас он ведет свой корабль. Он уже близко. Радары его уже видят, пеленг уверенно взят. Небольшое отклонение от заданных координат и офицеры, сидевшие рядом в который раз мысленно поблагодарили Создателя за осторожного капитана.
Два.
Маяки часто мигрировали, “сползая” на грани пространства. Один градус погрешности пеленга отправит фрегат в шервову задницу космоса, если не дальше. Автоматика точно бы промахнулась. И Болталась тогда бы “Сова”, хорошо, если в Сумерках где-то, пытаясь найти к ней ближайший маяк.
Один.
Точку входа в Сумерки, — загадочное измерение, в котором не работали вселенские закона пространства и времени, маркировали дрейфующим в космосе сооружением, — маяком. У каждого маяка есть свои точные (условно) координаты и… имя. Все космонавты — романтики. У всех маяков женские имена. Этот звали Аглиса.
Вход!
Девчонка не подвела, хоть на подходе и покапризничала. Первое, что ощущают впервые попавшие в Сумерки — это отсутствие времени. Корабль — это жесткая рамка пространства. Его энергетических ресурсов хватит на то, чтобы остаться стабильным, не распыляться на тысячи дециллионов частиц, превратившись в обычное облако. Контур сумеречной гравитации работает только в прыжке. Но над временем он не властен, оно остается за гранью пространства там, в космосе.
Летающие на кораблях дальнего следования космонавты почти не стареют. Первому в жизни Макара преподавателю межзвездного пилотирования было порядка ста лет, а выглядел он просто зрелым мужчиной. Седины даже не было.
Потому они и старались семьи если и заводить, то уже на закате карьеры. Или... так как он умудрился, заводили семью прямо на корабле. До того момента, когда пойдут дети.
Что-то он размечтался, пожалуй. Способов делать детей может и предостаточно, но он ретроград, консерватор и ортодокс. Который жену свою еще даже толком не трогал.
— Капитан, прошу передать мне управление, — подал голос вдруг Стэм, сидевший по правую руку. — Не хочу терять навык.
Оглушительная тишина, каждый раз бившая по ушам сразу после входа в Сумерки, почему-то его расслабляла. Все двигатели остановлены, корабль движет вперед лишь энергия удержания рамок пространства.
— По моим расчетам, к следующему маяку мы выходим через пятнадцать минут. — Тут же ему отозвался Петрович. — И совсем другим тоном добавил: — Капитан. Вам бы пойти отдохнуть.
— Нет! — пряча улыбку, Аверин таки передал блок управления в руки старпома. — Не время для отдыха. Хич, подготовить доклад о состоянии ГЭУ.
Закинул руки за голову, стараясь незаметно коснуться виска.
“Как ты?” — шепотом коротенькое сообщение.
“Все отлично. Поздравь меня, я — космонавт!” — судя по голосу, рада.
Он опять улыбнулся, глаза прикрывая.
Прошептал: — “И тебя и меня поздравляю!”
***
В “Инструкции по подготовке к прыжку для пассажиров сверхдальних космических линий” ничего интересного я не нашла. Для тех немногих отважных (или чрезмерно самонадеянных) кто рискнул не прибегнуть к услугам системы стазисного сна, судя по описанию отлично налаженной на судах дальних линий, предлагались смириться с неизбежными неудобствами, не есть за час до выхода в зону прыжка и встретить этот момент в своей мягкой постели. Желательно спящими. Этого не получилось.
Кажется, я окончательно выспалась. Честно лежала, согласно инструкции, и разглядывала стены каюты в комплекте с ее потолком. Странные полукруглые рамы, похожие на экраны, размещались повсюду. А если это иллюминаторы? Как там Аверин сказал можно вызвать подсказку… Нащупала в изголовье кровати какую-то мягкую панель, после долгих попыток ее как-то сдвинуть сдалась, и тихонечко попросила: “Обзор мне откройте, пожалуйста.”