Стрела с раздвоенным костяным наконечником ушла вертикально вверх и, разорвав при этом несколько широких пальмовых листьев, впилась в нечто живое, затаившееся в кроне дерева. Громкий и дикий визг от резкой боли, раздавшийся откуда-то сверху, заставил вздрогнуть всю группу охотников. Из листвы показалась оскаленная морда раненого лума. Зверь лапой пробовал вырвать из раны догнавшую его смерть. Один из рептилоантров уже вкладывал в тетиву две новых стрелы, когда лум обломил древко и попытался прыгнуть на лианы соседнего дерева. В этот момент уже все охотники успели натянуть луки, и прыжок крупного лума-самца на соседнее дерево оказался прерван десятком метких попаданий. Не допрыгнув до более высокого дерева, смертельно раненый лум падал с высоты, на своём пути ломая ветки и обрывая листья и пучки тонких лиан. На колючую траву, растущую вокруг своего дерева, он упал уже мёртвым и весь растительный мусор, захваченный им при падении, ещё некоторое время сыпался на него сверху. Толстая пальма, несколько лет бывшая для лума жилищем, не только не спасла его своими широкими листьями от цепких глаз группы болотных охотников, но и выдала его обилием полусъеденных плодов, валявшихся вокруг ствола. Держа наготове копья, охотники приблизились к добыче и поняли, что помешало самцу совершить длинный прыжок и спастись бегством. В длинной и волосатой лапе убитый лум держал суковатую палку с осколком камня, воткнутым в её расщеплённый конец.

Напившись тёплой, начинающей густеть, крови, рептилоантры сняли с лума шкуру и поделили мясо. Самый большой кусок достался Аруму как первому охотнику, попавшему в цель и ранившему зверя. Мясо его семье было необходимо, ввиду немощи отца и юности сестры, а его ловушки на рептилов вот уже несколько дней оказывались пусты. С пищей к концу весны оказалось достаточно сложно: клубни съедобных лиан ожидалось выкопать только через две луны, зубаток съели два дня назад, а горшок муравьёв утром склёвали домашние птицы. Новые костяные стрелы оказались удачливее, чем ловушки на Чёрной Реке и Арум решил обменять на базаре Коарума часть мяса на их новую связку. Завернув каждый своё мясо в пальмовые листья, охотники продолжили путь, но, проблуждав по лесу ещё несколько часов, догадались, что лумы, почуяв опасность, ушли в Дикий Лес. Рассчитывая выйти из леса до наступления сумерек, охотники решили заночевать в Коаруме. Группу рептилоантров, охотившихся в Дождевом Лесу, возглавлял Аккрум – опытнейший воин и вождь клана. Только у него на ожерелье висели зубы кровоклыка-антроеда, добытые им несколько зарубок назад.

– Мы идём в Коарум и будем там ночевать, – сообщил Аккрум группе. – В лесу не останемся. С новым кругом Огнесолнца пойдём обратно в родовой посёлок.

– Аккрум, мяса одного лума недостаточно для посёлка, где мы добудем больше? – спросил один из охотников.

– На обратном пути проверим ловушки!

– А если они окажутся пусты? – вновь спросил вождя охотник.

– Тогда он заколет тебя, а в деревне скажет, что добыл крупного лума! – с улыбкой заметил Аккрум.

Все охотники засмеялись – они знали, что через пару лун наступит длинное лето и мяса самого разного происхождения будет достаточно. Рептилоантры, повернули по тропе обратно, оставляя на влажной и узкой полоске земле неглубокие отпечатки когтистых ног.

Болотные охотники двигались цепью: впереди шёл, опытным глазом скользя по зарослям, вождь рода Аккрум, за ним семь охотников, а замыкающим шёл Арум. На деревянных частях оружия каждого члена группы был вырезан крест – общий символ болотных охотников. Образованный всего двумя ровными линиями, крест, в представлении шаманов Великой Змеи, Кровоклыка и Трясинного Рептила являлся символом Огнесолнца и помогал всем антрам в добыче. Держа в ловких и сильных руках копьё, не раз протыкавшее кожу рептилов, Арум нёс за спиной, завёрнутое в листья, мясо и думал о крае Больших Болот, в котором он родился и стал мужчиной.