Особняк графа Гендрика и его супруги был мне знаком лишь наглядно. Большой, в три этажа, красивый белоснежный с голубой выпуклой крышей, он всегда казался мне чем-то воздушным и… кондитерским, вроде крема на пирожном. До этой минуты я видела его только в окно кареты, когда мы проезжали мимо, и матушка показывала на него, но внутри не была ни разу. Причиной тому были правила, не позволявшие девицам появляться на людях до совершеннолетия. Если бы у их сиятельств были дочери и только дочери, то мы могли бы ездить к ним в гости, но у графской четы имелось два сына и ни одной дочери, а потому порог трехэтажного и вычурного особняка я перешагнула впервые.

Что я знала о здешних обитателях? В общем-то ничего. Только то, что могла уловить из разговоров родителей, но так как графы Гендрик для меня не были любопытной темой, то и услышанное я не запоминала. Впрочем, графиня бывала у нас дома, и ее я знала. Приятная женщина отменного здоровья. Она мне всегда казалась похожей на булочки нашей кухарки, румяные, в сахарной обсыпке. Да и пахло от ее сиятельства так же – ванилью. Графиня Гендрик была улыбчивой простодушной женщиной, но каков ее норов, я всё равно затруднилась бы сказать, потому что обменивались мы с ней примерно одними и теми же фразами:

– Доброго дня, ваше сиятельство.

– Ах, какой прелестный цветочек, – отвечала она, потрепав меня за щеку, а после добавляла: – Слушайтесь родителей, дитя, и почитайте богов наших.

Вот и весь диалог. Ее супруга и одного из сыновей я видела на своем дне рождения, но спросите меня, что я о них запомнила, ответа не будет. Гостей было так много, что я тогда едва запомнила третью часть. А после дядюшка забрал меня во дворец, и больше я с семейством Гендрик не встречалась.

– Элиен, душа моя!

Графиня сама вышла нам навстречу. Она приветствовала мою матушку, после перешла ко мне и протянула руку, чтобы потрепать по щеке. Я отступила назад и вежливо, но прохладно улыбнулась:

– Это лишнее, ваше сиятельство, я уже не ребенок. Доброго дня, госпожа графиня.

Графиня с легким замешательством воззрилась на меня, но вскоре вновь улыбнулась и согласно кивнула:

– Разумеется, Шанриз…

– Ваша милость, – поправила я ее. – Мне приятно вновь увидеть вас, госпожа графиня, но я вынуждена напомнить – я уже не ребенок.

– Шанни, – матушка устремила на меня возмущенный взгляд.

– И тем не менее, – ответила я.

– Прошу простить мою супругу, – послышался новый голос. Граф Гендрик спускался к нам по лестнице. – Разумеется, вы уже не дитя, ваша милость. Простите уж ее сиятельству вольность, баронесса. Доброго дня.

Он поклонился моей матушке, поцеловал ей руку, после остановился напротив меня, окинул взглядом и склонил голову:

– Доброго дня, – повторил граф, но руки, разумеется, целовать мне не стал.

– Доброго дня, ваше сиятельство, – ответила я. – Рада вновь видеть вас.

Хозяин особняка учтиво улыбнулся и повел рукой в приглашающем жесте:

– Добро пожаловать, милые дамы.

Он подал мне руку, я приглашение приняла. Матушка и графиня шли за нами, и я услышала, как ее сиятельство произнесла негромко:

– Ох, Элиен, я будто дитя малое. Хоть это и странно, но я чувствую себя именно так.

– Это всё жизнь во дворце, – вздохнула баронесса. – Девочка несколько переменилась, но, уверяю, это всё та же малышка Шанни.

Не знаю, слышал ли их граф, но я сделала вид, что не расслышала. Стыдиться мне было не за что, а вот терпеть, пока меня будут трепать за щеку, совершенно не хотелось.

– Как ваше здоровье, ваша милость? – спросил граф, должно быть, чтобы заполнить молчание, царившее между нами.