Его маленьких сил никак не могло хватить даже, чтоб остановить одного бугая из банды, а в тот раз их было трое. И все же Малыш не вытерпел, забыл обо всех наставлениях Конрада (а наставления были – «сиди тут ни во что не вмешивайся, я сам разберусь») и камнем величиной с половину своего кулака засветил точно в середину лба бандиту, который отбирал у Конрада костыль.

Успел Малыш увидеть, как хлынула кровь из рассечённого лба, как отпустив, наконец, Конрада раненый заковылял прочь, зажимая ладонью лоб и покачиваясь. Успел увидеть, как двое других, присев поначалу со страха и покрутив головами, вдруг рванули прямо в его сторону. Больше ничего заметить он не успел, так как ноги сами собой понесли его прочь, пока в голову ещё только стучалась мысль о бегстве. Бег в темноте занятие не самое приятное и безопасное, но Малышу повезло, поплутав меж домами, невредимым добрался он до самых окраин района. Он сбавил скорость, и тяжело дыша раскрытым пересохшим ртом, перешёл на быстрый шаг.

Как оказалось, ни удачное попадание, ни бег по ночным переулкам не улучшили настроение Малыша. Гнев и обида тугим неповоротливым комком толкались у него в груди, мешали дышать, того и гляди пробьют дыру и выльются наружу. А теперь к ним тонкими струйками стал примешиваться страх – ему этого не простят, домой теперь никак нельзя и больше ему некуда идти. «Кажется для меня уже всё закончено в этой жизни, – уже как-то отрешённо подумал Малыш, его начинала трясти крупная дрожь. – На эту ночь надо найти место для ночлега, а завтра будь что будет. Хотя если бы все повторилось, я бы швырнул этот камень снова без всякого сожаления». Малыш, прячась в темноте, разгоняемой лишь звёздами да далёкими трепещущими огоньками свечей в окнах соседних домов, двигаясь вдоль того самого забора нащупал качающуюся доску. Отодвинул её, загнав занозу в левую ладонь и протиснувшись в узкую щель, осторожно чтоб не споткнуться, пошёл по улице между заброшенных домов.

Шёл он в надежде тихонько забраться в дальний дом на чердак – может в темноте и не найдут, а может и искать не будут. А завтра днём будет видно. Он шёл и шёл, следуя изгибам кривой улочки. Давно уже Малыш должен был упереться в забор с другой стороны, но улица продолжала извиваться между старыми домами, казавшимися в темноте необычно большими. Проплутав около часа и поняв, что окончательно заблудился, Малыш залез в ближайший дом через давно выбитое вместе с рамой окно (дверь, как ни странно, оказалась заперта на крючок), и устроился на ночлег, прямо на пыльном полу.

Страх погони испарился, и все заботы отступили, будто они касались не его лично, а кого-то далёкого, случайно и не слишком близко знакомого и Малыш, подтянув колени к груди и обхватив их руками, заснул. Спал он недолго, и встал, когда солнце ещё пряталось за покосившимися крышами соседних домов. Но чувство странной безопасности, какой он не испытывал ни разу в жизни не проходило. Малыш чувству этому нисколько не поверил. Совсем безопасно может быть разве, что в пустыне, где людей нету, да и то наверняка из-за бархана за тобой кто-то следит. Малыш, осторожно держась за гнилые доски (левая рука, куда накануне угодила заноза, совсем не болела и даже не покраснела ничуть), залез на чердак, а оттуда выбрался на покатую крышу, крытую ровными деревянными плашками. Огляделся и чуть не свалился вниз – он не узнал место, где находился. Насколько он мог видеть, кругом были заброшенные дома. И не один, не пять, а десятки. Этого просто быть не могло. Целый район пустых домов, о которых никто не вспоминает.