Деньги никогда не пахли, и на них-то предприимчивый Джон и приобрёл те первые 38 картин. Какие именно, увы, не знаю. Разве что «Похищение Сабинянок» Рубенса и «Воскрешение Лазаря» Пьёмбо, которая официально зарегистрирована в галерее под номером NG1. Интересно, что изначально купленные государством картины так никуда из его дома и не переехали и выставлялись для публичного обозрения прямо там же, на Пэлл-Мэлл, 100. Комнаты покойного хозяина они покинули лишь в середине 1830-х, когда открылось нынешнее здание Национальной галереи, которое впоследствии достраивалось и расширялось – благодаря активности первых директоров и многочисленным частным пожертвованиям.

Судя по плану, в галерее 66 залов. Да и картин не так чтобы прямо-таки «много» – порядка 2 300. Ценна коллекция не размерами, а широтой охвата эпох, стран и имён представленных в ней мастеров. Залы расположены практически на одном этаже в хронологическом порядке, так что если следовать плану, то можно часа за два охватить всё европейское искусство, начиная религиозным аскетизмом середины XIII века и заканчивая разбродом и шатанием (иногда в хорошем смысле слова) 20-х годов века XX.

Мне совсем не хочется водить вас по залам галереи и высказывать свои мысли по поводу того или иного полотна. Дело это совершенно неблагодарное, потому что то, что не нравится мне, может понравиться вам, и наоборот. Поэтому мы даже с Алиной никогда по залам не ходим вместе. В крайнем случае, при входе в зал, я указываю на те картины, которые она должна не пропустить, и мы расходимся по разным стенам, либо встречаемся только при входе в следующий раз, и я интересуюсь, заметила ли она то-то и то-то. Когда у человека есть «вектор понимания» искусства, когда он знает, с чем сравнивать, можно быть за него спокойным. Если человек умеет писать буквы, он ещё не писатель. Потому что есть Толстой и Набоков. Если человек открывает рот, его ещё нельзя называть певцом, потому что певцами назывались Марио Дель Монако и Шаляпин. Если человек рисует чёрный квадрат или круг, он ещё не художник, потому что был Караваджо, Босх и Нестеров. Вещь, на первый взгляд, элементарная, но её сегодня все забывают. А ведь настоящее искусство никуда не ушло, просто оно скромно стоит на своем месте, а не выпячивает себя с экранов телевизоров, в надежде побыстрей заработать сегодня, потому что в душе понимает: завтра про него никто даже не вспомнит. Правильно говорят, что о вкусах не спорят. Потому что либо вкус есть, либо его нет.

Но я отвлёкся.

Когда я пишу эти строки, то напоминаю комментатора спортивного матча. Ему хочется рассказать о том, что происходит на поле, однако он должен всё время себя осаживать, понимая, что зритель видит это сам. Хороший комментатор ведёт как бы параллельный рассказ, говоря не о том «что», а о том «почему». Как Сколз отдал пасс Гигсу – это мы все видели. А вот ты мне, мил человек, расскажи, почему он решил пасовать, а не пробил сам. Так и я хочу и не хочу говорить о том, что вы прекрасно сможете увидеть сами, если проснётесь пораньше и придёте сюда со свежей головой и без необходимости куда-то мчаться дальше.

Как-то раз я был по-настоящему потрясён, когда зашёл в один из первых залов и обнаружил, что смотрю на совершенно современные полотна. В том смысле, что передо мной была такая яркость и насыщенность красок, что я не поверил глазам, когда узнал в авторе Рафаэля. То есть Рафаэля я, как вы уже поняли, узнаю сразу, но тем радостным произведениям, что висели на стенах, никак не могло быть 500 лет!

Я бросился к сторожу и получил лаконичный ответ, что эти картины недавно вернулись из реставрации. Я пришёл в восторг. Так приблизить к нам прошлое! Помнится, я даже огляделся в надежде увидеть, не мелькнёт ли где-нибудь среди посетителей красный берет маэстро.