Прикрывался псевдонимом и монах-иезуит Бальтазар Грасиан. Все его произведения – хвала благоразумию. Например, «Карманный оракул», или комментарии по поводу трех сотен максим в стиле римского философа-стоика Сенеки. Падре считает надежду «великим фальсификатором правды», а лучшим лекарством от глупости – «мудрость вести себя применительно к обстоятельствам и во всем держать про запас второй вариант, дабы не зависеть от чего-то одного». По его мнению, нет на свете безгрешных наций, надо только смело вскрывать недостатки своего народа. Что же касается испанцев, то мастерству пускать пыль в глаза им не у кого занимать. Любопытна также его теория остроумия и правила тонких построений ума. Острая мысль для него – основное средство познания. Но познать истину, как он полагает, еще недостаточно: нужно стремиться познать красоту разнообразия как способ получения удовольствия, опирающийся на контраст, неожиданность, противоречие, диссонанс. И делать это рекомендует с несколько отстраненным видом, бодрым настроем и уверенностью в том, что хороший досуг лучше всякого дела…

Еще во времена реконкисты поселялись в провинции Кастилия Ламанча беглые крепостные крестьяне. Создавали они там общины-братства, пронизанные духом свободолюбия, взаимопомощи и чести. Дворянина в ту пору называли «идальго» (чей-то сын), а рыцарем-кабальеро мог стать любой «чистокровный» испанец, являвшийся воевать с маврами на своем коне и в доспехах. Совершив подвиг в бою, он тоже становился дворянином, но материальных благ ему это не прибавляло. О приключениях одного такого дворянина и рассказал Мигель де Сервантес Сааведра в романе «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».

Попутно можно заметить, что «хитроумный», как эквивалент в переводе с испанского ingenioso, принимается с большой натяжкой. Уж кто-кто Дон Кихот – выдумщик, взбалмошный фантазер или, как говорят сегодня, параноик, но только не хитроумный. Вероятно, неадекватность возникла в связи с тем, что в России роман впервые появился на французском языке, и, хотя писатель Константин Масальский уверял, будто перевел с оригинала, знания им испанской реальности неглубоки и ему частенько приходилось обращаться к французскому переводу. Но это просто так, по ходу дела. Разумеется, суть не в этом.

За почти четыре века после выхода романа в свет стало уже клише говорить, будто писатель написал пародию на рыцарство и человеческую восторженность. К сожалению, сам Сервантес о своих подлинных намерениях никому не рассказывал. Трудно догадаться об авторских намерениях, сколь ни прислушивайся к беседам при луне Дон Кихота с его верным оруженосцем Санчо Пансой, наполненным мудростью и глупостью, глубокомыслием и явной чепухой. Видимо, речь идет о довольно нередком в литературе случае, когда из-под пера автора выходит нечто большее, чем его задумка.

О чем роман в первую голову? О сплетениях реального с идеальным, действительного с желаемым. Главный герой как бы говорит всеми своими действиями: можно восхищаться рыцарским благородством и отвагой, ценить в человеке доброту и бескорыстие, но при этом надо твердо стоять на земле и помнить, что самые высокие душевные порывы, если они далеки от действительности, все исказят, а попытки добиться справедливости принесут лишь новую несправедливость.

Здесь не стоит забывать, что перед своей кончиной дон Алонсо Кихано признал бредом случившееся с ним, пришел к выводу о пагубности чтения рыцарских романов и даже запретил своей племяннице выходить замуж за человека, который имел пристрастие к ним. Идальго посчитал эти романы глупыми, мерзкими и лживыми. Единственное, что его огорчало, так это невозможность исправить свою ошибку и взяться за чтение умных книг…