– Не смешно. С завтрашнего дня придется сесть на диету.

– Которая продлится ровно день, – добавил Бен, подмигнув ей.

Он подмигнул! Какого дьявола подмигивать? Солнышко засмеялась:

– Или поцелуй меня, Бен, в этом случае сгорает шесть с половиной калорий в минуту. Если, конечно, поцелуй страстный. Мне кажется, страсть заметно ускоряет метаболизм.

– Где ты это вычитала? – Бен рассмеялся.

– В Интернете.

– Тебе надо повторить арифметику, Санни. Если я буду целовать тебя, ну, скажем, пятнадцать минут, у тебя все губы полопаются, а калорий уйдет всего лишь сотня. Это треть пшеничной лепешки.

– Пытаешься увильнуть от поцелуя? – Она взмахнула ресницами. Лео подумал, что так она похожа на развратную кретинку, однако говорить не стал.

– Ты же знаешь, я всегда готов. – Бен улыбнулся очень интимно. – Но если хочешь устроить марафон, придется купить цистерну бальзама для губ.

– Это овощ. – Солнышко подцепила ломтик картошки и отправила в рот. – Не считается.

– О да, это овощ! – Бен расхохотался. – Такой же, как ты орех.

– Как ты кусок мяса, если уж проводить аналогию.

– О да. Знаю, для тебя я всего лишь кусок мяса. Как и все мы.

Зазвонил телефон.

– Это мой. – Бен достал мобильник. – Извините, я должен ответить.

– Все? – спросил Лео, когда Бен отошел.

– Это я о своих бывших, да простит меня Господь! – Она засмеялась.

– Звучит, будто их целый легион.

– Не совсем.

– Ты спишь с обоими?

– А почему тебя это интересует?

– Просто интересно: ты готова со всеми? Если учесть всю гадость о любви, сексе и куске мяса, которую ты недавно вылила.

– Это не гадость.

– Полнейшая гадость.

– Ладно. Я никогда никого не любила, а секс у меня был. Но могу поспорить, у тебя его было столько, что хватит на целую книгу «Пятьдесят оттенков Лео». И ни одной жены. Даже постоянной девушки, верно? Да и любви тоже, наверняка.

Лео почувствовал, как у него хрустнула челюсть. Господи, как же ему хотелось показать ей все пятьдесят оттенков.

– Дело не в этом.

– Именно в этом. Что с тобой не так, Лео? Здесь маловато места? – Солнышко ткнула его пальцами точно в область сердца. Ему показалось, в самое сердце. – Не думаю, что ты можешь читать мне мораль только потому, что я ложусь в постель без любви, так же как ты.

– Ты собираешься трахаться с обоими?

– Не собираюсь. И не буду. Никогда. И сколько бы ты ни сверлил меня взглядом, ничего не изменится.

– Я не сверлю тебя взглядом. Не сверлю.

– Еще как сверлишь. Это даже мило.

– Я не милый.

– Милый. Такой типичный лицемерный миляга.

– Я не лицемерный.

– Давай продемонстрируй мне моногамность, и я тебе поверю.

– При чем тут моногамность?

Опять этот изгиб губ в уголке рта. Лео почувствовал, что больше не может сдерживаться.

– Но я и есть моногамный.

– Ну да. Одна моногамная связь за другой. Если их целая вереница, это не считается.

Ему захотелось стащить ее со стула и… И что? И ничего, вот в чем дело. Ничего.

– Бен возвращается, так что думай, как знаешь. Десерт вам сейчас принесут.

– О, дорогой, мне точно придется сесть на диету.

– Просто пусть Бен поцелует тебя дважды. – Лео встал.

Она схватила его за руку, пытаясь удержать. Прежде чем он успел сообразить, его пальцы сомкнулись вокруг ее ладони и замерли. Он разжал их и высвободил руку.

Взгляд Солнышка скользнул с его руки на лицо. В ее глазах было сомнение. И беспокойство. И нежность, которая его взбесила. Ему это не нужно. Не нужно, чтобы эта проклятущая Солнышко Смарт трогала его и лезла в мысли.

– Почему ты на меня сердишься, Лео?

Он вдруг с невыносимой ясностью почувствовал исходивший от нее аромат. Нарциссы. Женщина, которая только что под завязку натрескалась мяса, не может пахнуть цветами. Как ей это удавалось?