– Иди-иди. Ходят тут всякие, – слабым голосом произнесла Марина. Затем сделала несколько шагов, качнулась, села на лавку и зарылась руками в волосы.

Деян, который был как будто невидим во все время этой сцены, стоял и быстро раздумывал. Он запомнил каждое слово и прочитал каждое движение действующих лиц и хорошо понимал, что для его тети ничего не кончено. Лишь стоило той снова подать признаки болезни, как мальчик мигом бросился на улицу и побежал догонять лекарку.

– Тетя Тамара! – закричал Деян, подбегая к ней. Женщина развернулась и с улыбкой посмотрела на запыхавшегося мальчика.

– Чего тебе, малыш?

– Тете Марине опять плохо.

– Я знаю. Ей и будет плохо, пока она не будет принимать лекарство.

– Ну она же не может, – жалобно выпалил Деян.

– В каком смысле? – удивилась женщина.

Хороший вопрос. Деян и сам хотел бы знать ответ на него. Он сказал первое, что на ум пришло, вернее, то, что чувствовал, но теперь понимал, что это было не к месту. Тамара заметила его замешательство и продолжала совершенно серьезно, – Коли она не может, может кто-нибудь ей поможет? Мою помощь она не принимает, ты сам видел, но вдруг ты что-нибудь придумаешь. Если твоя тетя не выбросила траву, что я ей дала, то добавляй ей ее в еду, когда начинаются боли.

– Спасибо…

– Постой, – остановила Тамара уже развернувшегося, чтобы бежать мальчика, – щепотку.

– Я помню, – затряс тот головой, – Спасибо!

Вернувшись в дом, Деян первым делом нашел тот мешочек, который Марина бросила в гору мусора. Сама она предалась тревожному сну, поэтому Деян действовал скрытно. Он спрятал мешочек за печку, а всю гору мусора сгреб в ее горнило.

Разбросанные ранее яблоки лежали на столе; Деян обтер их, нашел нож, нарезал, съел кое-что, но большую часть оставил тете. Она проснулась ближе к вечеру. Голованя боль ее почти не беспокоила, а настроение чуть улучшилось.

– Что это? – спросила она, брезгливо глядя в миску, – Яблоки? А зачем ты их нарезал, бестолочь, я что так бы не съела? – она тяжело вздохнула, но все же взяла пару кусочков, затем огляделась по сторонам и добавила, – Одними яблоками сыт не будешь. Деян, принеси мешок из сеней.

Деян тут же метнулся исполнять приказание. Мешок оказался полупустым и совсем не тяжелым. Когда он вернулся с ним, Марина снова его окликнула.

– А где мусор, что я собрала?

– В печи, тетя.

– Вот бестолочь, что называется. А куры пусть голодные ходят? Боги, за что мне это? – она вздохнула, – Ладно уж, не выгребать же обратно. – Она завозилась у печи с кочергой.

– Тетя, а что ты делаешь? – поинтересовался вдруг Деян

– Огонь развожу, не видишь, что ли?

– А научи и меня.

– Зачем это?

– Ну… Вдруг у тебя снова голова заболит, а я похозяйничаю.

Марина нахмурилась сперва, но после некоторых раздумий, подозвала мальчика к себе.

– Что ж иди, учись.

Так капля за каплей и зародились первые ростки взаимопонимания между тетей и племянником. Марина, когда была в здравии, учила Деяна готовке, уборке, шитью. Мальчик осваивал все премудрости бытовых обязанностей настойчиво и терпеливо. Отныне его босые ноги украшали новенькие лапти, а рубашки имели куда меньше дырок.

Сама Марина тем и жила, что пошивала для людей разные вещи. Как лен всходил, находились люди, которые не столько из необходимости, сколько из жалости сносили его женщине. Затем она сучила из него сукно и пряла какую-нибудь одежду. Все, что знала в своем ремесле, Марина старалась передать Деяну. А Деян методично усваивал уроки.

На самом деле, с появлением мальчика, Марина даже начала набирать вес. Соседи, в том числе Игорь, захаживали, бывает, посмотреть, как обживается новый обитатель села, и передавали ему какой-нибудь гостинец. Деян тут же бежал делиться тем с тетей. А если она была в болезни, то мальчик взваливал обязанности по дому на свои худые плечи. Он рано научился таскать воду, готовить и пользоваться ухватом.