Вновь волшебные песни напевают метели,

И дрова в русской печке греют скромный уют.

За окном на рябине целых три свиристеля

Бусы ягод последних так задорно клюют.

Вечереет. Всё тише ветра стылого речи,

И снежинки легонько в дивном танце кружат.

Чьё дыханье колышет золотистые свечи?

Может, Сонник да Дрёма снова сны ворожат?

Я не верю в них – знаю! Ну а что тут такого,

Не для них ли на печке оставляю я блин?

Помнит даже ребёнок: угощать Домового

Нам положено кашей в день его именин.

Будет дом наш вовеки полон, ладен и мирен,

Но языческой яви шуткой грубой не тронь,

Пусть поёт свою песню лёгкий северный Сирин,

Пусть в печи так же пляшет краснокудрый огонь.

Духи ходят по дому, половиц не касаясь,

И колдуют на счастье мне пророческий сон.

На пол падают спицы… Я тебе улыбаюсь,

Засыпая под тихий колокольчиков звон.

Шепчет голос знакомый: «Там, за снежной завесой

Где-то ходит по травам молодая Весна»,

И становятся былью сказки Вещего леса,

Оживая за гранью налетевшего сна.