– Может быть, а может нет, – улыбнулась я. – Пока что я просто учусь.

– Офигеть, я за одной партой с внучкой Мартыновой…

– Говоришь так, будто я какая-то звезда. Хотя по факту сейчас я ничего из себя не представляю.

– А вот это уже синдром самозванца.

Мы тихо похихикали и продолжили выполнять задание.

– Мне кажется, ты умная и старательная.

– Сделал выводы по паре линий на моём чертеже?

– Может быть. Но работаешь ты чисто. И часто не пользуешься линейкой, потому что прямые линии твоя рука выводит сама по себе, не дрогнув. Это вау.

У меня внутри заклокотало от его слов. Обычно девушки радуются, когда умиляются их ямочкам на лице или длинным ресницам. А я аж дышать перестала от того, что Глеб похвалил мой чертёж.

– Спасибо, – сказала я, не поднимая головы. А у самой жар растекался по лицу.

Я зашла в кабинет, где у нас должна проходить пара по рисунку, и снова перестала ощущать, как бьётся сердце. Не думаю, что мои одногруппники испытывали похожие ощущения. Большинство из них ходило в художественную школу. Но у меня не было такого опыта. Всё здесь вызывало восторг: гипсовые бюсты на постаментах, мольберты, работы студентов прошлых лет на стенах… Я, осматриваясь, искала, какое место мне выбрать для работы. И остановилась у мольберта возле окна. Вошла, судя по всему, наша преподавательница по рисунку. Короткая кудрявая и объёмная стрижка, лёгкий цветастый шарфик на шее и туфли с длинными носами, которые совершенно несуразно смотрелись при её маленьком росте, – всё это выдавало в ней человека не от мира сего. А это означало, что я с удовольствием буду слушать её.

– Так, архитекторы, рассаживаемся, – говорила она по пути к своему столу, на котором оставила сумку. – Будем рисовать композицию из трёх фигур.

Она направилась к длинному столу вдоль одной из стен кабинета и принялась переставлять гипсовые фигуры, то расположив их друг на друге, то разместив рядом, пока результат не удовлетворил её.

– Берём лист формата А3, – все полезли за бумагой, отчего кабинет наполнился шуршанием. – Сегодня составлю список того, что вам ещё понадобится на занятиях… Карандаши у всех есть?

– Да, – хором ответили все.

– Молодцы. Можете пока заточить их. У кого заточены, листы кнопками прикрепляйте к мольберту и приступайте.

Я стала наблюдать за одногруппниками. Они полезли в сумки за инструментами. Почти у всех были целые наборы карандашей разной жёсткости в красивых металлических пеналах. У меня было только два вида: средней жёсткости и твёрдый. Я понятия не имела, для чего использовать каждый. И остальные виды, что были у других. Ребята по очереди стали подходить к урне, чтобы заточить карандаши. Они это делали канцелярским ножом. Почему просто нельзя использовать точилку? Я немного растерянно тоже подошла к урне. Глеб как раз закончил. Его карандаши больше напоминали орудия для убийства, чем инструменты для рисования.

– Одолжишь нож, пожалуйста? – спросила я.

– Конечно, – ответил он и протянул его мне ручкой вперёд.

Я кивнула, уселась на корточки и… не знала, с чего начать. Глеб до сих пор не ушёл и, видя моё замешательство, присел рядом.

– Тебе помочь?

– Пожалуй, да, – ответила я и почувствовала, как покраснела от стыда из-за того, что не умею точить карандаши.

– Смотри, – он взял у меня один карандаш и нож. – Зажимаешь крепко одной рукой, – он так и сделал, – отступаешь пару сантиметров сверху и начинаешь счищать дерево, – Глеб срезал несколько кусочков. – Вот так. Попробуешь?

Я кивнула и приняла у него из рук инструменты. Попробовала повторить за ним и почувствовала, как острое лезвие впилось в мякоть верхней фаланги указательного пальца. Я вздрогнула, спина покрылась холодным потом, но я не произнесла ни звука. Капля крови выступила из раны и оказалась на полу.