– Ты даже не боишься! – в конце концов воскликнула молодая мама, уставшая гримасничать, – Почему? В чем же твоя сила?

– Какой чудесный мальчик! – Вклинился помощник. – Можно подержать его в руках?

– Пожалуйста! – И девушка-мама протянула живое сокровище помощнику.

У дам-челночниц захолонуло сердце. Илья Сергеевич застыл с немым вопросом: «Да разве можно чужому, да еще такому, вверять свой островок радости?»

Между тем, этот невинный хрупкий человечек, это радостное дитя переместилось в цепкие руки помощника, у которого властно-хищное выражение лица, как будто бы напрочь сменилось на теплое и радостное. Помощник ухватил мальчонку, словно это счастливая находка. Он его поднял вверх, разглядывая и так и сяк, обмениваясь с ним смешными и добрыми ужимками, светлыми улыбками, которые с каждым разом становились, словно чище и ясней.

– А можно и нам? – почти в один голос попросили расцветшие дамы.

Помощник неохотно передал дальше эту живую человеческую драгоценность.

– Тёма прямо богатырь! – воскликнула пожилая дама, поставив чудесного малыша себе на колени. – Силач! Ты сразил нас всех, понимаешь ли…

– Да, он из тех богатырей, которые побеждают чистым сердцем и добрыми помыслами! – Подхватила её мысль молодая дама, лаская Тёму восхищенным взглядом.

Правильная речь дам-челночниц выказывала в них интеллигентный задел, на который наслаивался и затирал опыт выживания в чрезвычайно негуманной реальности. И томик стихов с поблекшей позолотой обложки, выпавший из сумки пожилой дамы, когда с помощью Ильи Сергеевича перемещали огромный багаж в купе, говорил также, что не по своей прихоти таскают огромные баулы шмоток.

– Когда-то у меня таких детишек была целая группа! Ну, чуть постарше, конечно. – Вырвалось у молодой дамы. – Когда я работала воспитательницей.

– А у меня целый класс! – Добавила пожилая дама.

– Почему были? – спросил Илья Сергеевич.

– Так закрыли и садик и школу! Завод загибается и съёживается, городок пустеет! – воскликнула пожилая дама. – Теперь для тех, кого учили, кто как-то сумел обустроиться, покупаем одежду. У нас небольшой магазин на арендованной площади, относительно постоянный круг клиентов. Стараемся быть в курсе последних веяний моды (раньше бы сказала – в курсе последних событий культурной жизни), знакомим с ними наших клиентов с помощью свежих журналов, каталогов и потом, по их предпочтениях, привозим, формируем ассортимент. Доход небольшой, но как-то жить можно. С сетевиками налаживаем контакты на договорной основе.

– Да уж ситуация не из простых! – Илья Сергеевич покачал в задумчивости головой и процитировал: – «В человеке должно быть всё прекрасно: и душа, и тело, и одежда». С души переключились на одежду, получается. Чьи же руки прибирают себе души?

Илья Сергеевич глянул на помощника депутата и поперхнулся: тот не отрываясь в странной задумчивости смотрел на малыша, как будто напряженно пытаясь что-то очень важное вспомнить, от чего давно отошел.

Дамы, одна за другой потискав прелестного малыша, словно припадая, прикасаясь к некоей святыне, повернули голубоглазое чудо к Илье Сергеевичу. Мальчуган было шагнул на колени к Илье Сергеевичу, но так и застыл с поднятой ножкой. Они оба, выдерживая паузу, внимательно смотрели глаза в глаза – и Тёма вдруг смутился. Это было так очевидно и неожиданно, что молодая мамочка ошарашено воскликнула:

– Тёма, ты, оказывается, уже можешь смущаться!? Когда ты всему научился!? И грустить, и радоваться, печалиться и веселиться, и даже смущаться!

Тёма, между тем, принял важный вид, почти такой же с каким помощник депутата зашел в купе. Однако, важность была в другом – в необходимости не дать уйти веселому и доброму настрою. Затем Тема серьёзно подал Илье Сергеевичу маленькую ручку для рукопожатия. Илья Сергеевич быстро ответил тем же, утопив его крохотную ладошку в своей широкой, сильной и ладной ладони.