Совсем иначе Грехем относился к Джеффу – тихому улыбчивому мальчугану с огромными черными глазами, которые открыто, смотрели на мир. Вначале он просто помогал ботанику ухаживать за растениями, но очень быстро стал незаменимым. Как верный пес он следовал за ним повсюду. По вечерам они сидели вместе перед камином, и Грехем рассказывал ему истории или читал вслух книги. Джефф часто засыпал прямо на ковре, а Грехем еще долго ворошил угли длинной кочергой. Мальчик оказался способным и быстро овладел искусством ухода за экзотическими растениями. Как и Грехем, Джефф любил огромные деревья, которыми так славился ботанический сад. Особой гордостью была старая секвойя. Ей исполнилось несколько тысяч лет. Она впечатляла размерами и величественностью. Грехем определил, что эта секвойя самая древняя из оставшихся на Земле. Ствол, похожий на руку старика, устремлялся высоко в небо. Дерево стояло в одиночестве, потому что ничто не могло расти под его мощной кроной. Грехем провел около секвойи большую часть своей жизни. Он часто долго стоял, прижавшись к стволу, что – то шептал, блаженно улыбался. Никто не решался потревожить его в эти часы. Это было бы столь же кощунственным, как прервать молитву. Постепенно и Джефф стал приходить к секвойе, и они уже вместе сидели под ее кроной, переговариваясь на одном им понятном языке.

Но ничто не продолжается вечно. Ранней весной прошли проливные дожди, и Грехем простудился. Никто не ожидал трагедии, такое бывало и раньше – обычная простуда, да и только, но его состояние резко ухудшилось. Грехем осунулся, седая щетина состарила его на несколько лет. Бледные тонкие руки лежали поверх одеяла, грудь сотрясали хрипы, как будто внутри клокотал маленький вулкан. Иногда он бредил, пытался встать, о чем – то горячо говорил. Мальчик неотлучно находился рядом. Грехем наотрез отказался ехать в больницу.

– Если мне суждено умереть, то я умру здесь, а не на больничной койке, – твердо заявил он.

Силы покидали его, и он старался каждую минуту улучшения использовать для того, что бы сделать записи. Когда не смог писать самостоятельно, стал диктовать Джеффу. Порой казалось, что болезнь полностью одолела его. Глаза блуждали, речь становилась бессвязной, но каким – то невероятным усилием воли он возвращал сознание и спешил завершить последний в своей жизни научный труд.

Грехем умер тихо ранним утром. Лицо его было спокойным и счастливым. Он успел завершить в своей жизни то, что хотел.

На похоронах Джефф не плакал. Он молча стоял рядом и неотрывно смотрел на Учителя. Когда пришло время прощаться, Джефф легким движением коснулся его руки и поклонился. Неожиданно на его лице появилась улыбка, такая же, как и у Грехема – беззащитная и добрая. На похороны приехал профессор Хекман. Известие о смерти друга он воспринял очень тяжело. Уход из жизни всегда стирает второстепенное и оставляет главное.

Вечером они с Джеффом сидели за столом в гостиной Грехема. Все было по-прежнему – раскрытые книги, иллюстрации, короткие заметки на полях и в блокнотах, сделанные его рукой. Не было только его самого.

– Мы были с ним друзья. Всю жизнь, мой мальчик. Конечно, иногда спорили и даже ссорились. Но я всегда знал, что где, то есть он, и что рано или поздно мы с ним встретимся за этим столом. И еще он был великий ученый. Что он делал перед смертью, остались какие либо записи, расскажи мне об этом. Для меня это очень важно.

Мальчик взглянул на него.

– Учитель верил, что деревья живые, что у них есть душа. И еще он учил меня понимать их язык. Если до дерева дотронешься руками, оно начинает говорить. Некоторые разговаривают очень тихо, другие громче. У больших деревьев голос громкий. Учитель умел их слушать и хорошо понимал.