Бородачи сосредоточенно морщили лбы и таращились в экраны. То и дело барабанили по клавиатурам и водили пальцами по тач-пэдам. Мы с Деевым быстро поняли, что бурная деятельность лишь имитируется.

Джорджик, сидевший поодаль, увидел нас, бесшумно встал и, оглядевшись, подошел кошачьим шагом.

– Здравствуйте, ребята, – пролепетал он. Джордж был таким, как обычно, только еще пришибленнее.

– Капрал Честер, доложите обстановку, – вполголоса острил Деев.

Но Джорджу было не до острот. Вместо ответа он чуть пригнул голову и беспокойно оглянулся.

– Что с тобой? – спросил я.

– Да не… Ничего, – мямлил он, грызя ноготь. – Просто дел куча, я не успеваю… А вы чего хотели, ребята?

С монитора Джорджа, повернутого почему-то к нам лицом, взирала фотография разодетой в кружева и размалеванной Виточки с их семилетним сынулей на коленях. Мальчугана для фотосессии облачили в смехотворный костюм английского дворянина. С той легендарной попойки в Бирмингемском математическом все у них с Витой шиворот-навыворот: внебрачный сын, внезапный, уму непостижимый брак, двойная фамилия Джорджа задом-наперед – Портман-Честер – и подкаблучная его семейная жизнь, а равно и карьера.

Я вторично обвел взглядом лабораторию. Сидевший ближе всех Платон, на котором вместо балахона теперь был белоснежный лабораторный халат, что-то усердно паял. Понаблюдав за ним, я увидел, что паяет он одно и то же: отдирает и припаивает снова. Но никакого источника тревоги не просматривалось.

Платон, наконец, почувствовал на себе мой вопросительный взгляд, поднял голову и одними глазами указал куда-то в угол комнаты. Там ничего не было, кроме локальной «свалки» около стола Джорджа, горы пластиковой бумаги на полу и чьих-то лыж, очевидно, приросших к стене за долгие годы.

А Платон, указав на воображаемого противника, вдобавок, многозначительно приставил ладонь к виску. И вернулся к квазипайке.

Тут я узрел, чего они перепугались. Точнее – кого. В углу возле лыж возвышался холм зеленого цвета с хлястиком на вершине. Когда «холм» распрямился, я узнал дэвидсонского биоробота в зеленом халате. Он и здесь прилип к куче пластиковой бумаги и самоотверженно в ней рылся. С прежней брезгливой гримасой, словно это мы пришли и роемся в его офисе, а не наоборот. И патологической манерой глядеть пристально, будто детектив, от которого, несмотря на кажущуюся отрешенность, не ускользает ни одно твое движение.

Честь, значит, отдал мне Платон. Выходит, нами опять заинтересовались военные. И что-то мне подсказывает, не просто военные, не ПАК, а сама Ассамблея…

Деев тем временем втолковывал Джорджику про аккумуляторы. Тот часто кивал и озирался. Чудила, ему-то чего бояться? Не директор и даже не менеджер. А Деев – тот еще жук! – уловил уязвимость психического состояния Джорджика и в жестком тоне брал с него обещания про кратчайшие сроки.

– …и, Джордж, даже не думай сваливать задачу на Виточку и ее студентов! Она, во-первых, уже получила от нас по заднице – в прямом смысле. Во-вторых, по аккумуляторам мы решили загрузить именно тебя, чтобы так уж явно не подставлять Виточку… Почему? Потому что она с ними все равно не справится. А мы не хотим ее уволить по статье, верно ведь?

Будто бы наперекор Джорджу, я испытывал по отношению к зеленому халату обостренное бесстрашие. Хотелось выкинуть какой-нибудь начальственный жест, как давеча с Бойко, чтобы обозначить, кто тут главный и что военными меня не запугаешь. Кто он, интересно, по званию? Агент ли?.. Салага фанфаронистый! Сессию в Академии агентов провалил, теперь выслуживается, думал я и фантазировал, как бы утереть ему нос. Смешала мою отвагу одна-единственная мысль – воспоминание о стеклянной пыли. Контролеры из ПАК обычно совершают обход по помещениям компании. Состояние моего кабинета вызовет категорически неудобные вопросы.