– Эй, Ричард, ты чего? Заболел? Мож, тебя это… малость пристрелить?

Ричард не отвечал. Но его рыдания постепенно превращались в хохот – правда, не менее истерический. Наконец он попробовал остановиться и заговорить человеческим голосом. С третьей попытки это удалось.

– О-о-ох, господа!.. Погодите, Рей, дайте отдышаться… Мистер Мирой, я ваш должник. За ваш визит с этим рассказом в гости к братцу Джейкобу я готов заплатить… Чёрт возьми, да половину своего нынешнего состояния! Как представлю, что эта история звучит не здесь, а в главном зале Мистрель-манор… Зале, отделанном драконьим говном… Ой, не могу, меня сейчас кондратий хватит!

Ричард снова заржал, как юный жеребёнок – заливисто, счастливо. Но теперь к нему подключился и Рей Салех со своим командирским гоготом. Сам Мирой бросил раздражённый взгляд на приятелей, но потом не выдержал и тоже развеселился. Уж больно заразительно ржали компаньоны.

– Вот после той экспедиции я и завязал с полевой работой, – маг снова тяжело вздохнул. – Некоторые тайны лучше оставить тайнами. Мне горько осознавать, что мои друзья, достойнейшие люди, которым бы ещё жить да жить, отдали свои жизни за загадку говнистых ящериц. К тому же, как ни крути, а две башни драконита наша экспедиция в казну принесла. Всем выжившим полагалась более чем солидная награда. Я удостоился личной аудиенции с Императором, он так и сказал: «Проси, чего хочешь». ну, я и попросил себе такую работу, чтобы не работать. Со всеми льготами, положенными чиновнику высшего ранга. И вот я вроде как возглавляю целый департамент. С единственным сотрудником, он же начальник. Для меня его и создали. На премию купил домик в пригороде. И уже пятнадцать лет бью баклуши и наслаждаюсь жизнью. Даже газет не читаю.

Снова воцарилась тишина, которую нарушали лишь тикающие часы.

– Не жалеете? О тех временах? – нарушил молчание Салех.

– Жалею. Дорога, знаете ли, манит. Но когда я похоронил сапог, рукав и кусок черепа – всё, что осталось от человека, с которым я дружил два десятка лет… В общем, мне напрочь расхотелось умирать за бессмысленные тайны.

– Пережитые испытания всегда вознаграждаются, – философски заметил Салех, демонстративно оглядывая кабинет.

– Если уж цитируете классиков – цитируйте их полностью, – ворчливо ответил чиновник. Он складывал оформленные отпускные документы приятелей в тёмно-коричневую кожаную папку, шурша страницами. – В оригинальной пьесе фраза звучит так: «Пережитые испытания всегда вознаграждаются – хотя бы тем, что они заканчиваются». И вообще… Твою мать.

Последнюю фразу Мирой произнёс абсолютно ровным тоном, почти механически. При этом он уставился на одинокую бумажную четвертушку на столе. Так, словно она только что предложила ему уединиться под столом и слиться там в экстазе.

– Мистер Мирой, всё в порядке? – участливо поинтересовался Рей, когда понял, что чиновник не собирается возвращаться в реальность и всё ещё гипнотизирует лист бумаги.

Чиновник молча протянул четвертушку Рею.

– Не понимаю, как я умудрился эту записку прохлопать. Она же поверх всех бумаг в конверте лежала… Ну что, вы видите то же, что и я? Меня действительно отправляют вашим куратором, чтобы вы хорошо отдохнули? Под угрозой лишения должности?

Интонации в голосе Мироя были решительно непонятны. Так говорят люди перед прыжком с большой высоты. Без парашюта, но с уверенностью, что научатся летать по пути к земле.