– Иди сюда, трус! – прошипел Храфн.

– Сам такой, – ответил Ивар.

Лязгнули, соприкоснувшись, клинки, от боли в запястье конунг едва не заорал. Подставил щит, закрываясь от удара, понял, что потерял противника из вида.

Дернулся в сторону, но что-то холодное и острое коснулось ребер справа, раздался негромкий хруст.

– Теперь ты сдохнешь! – улыбнулся Храфн. – Эта рана станет для тебя последней!

И тут пришла ярость – холодная и чистая, как текущий с ледника ручей, уничтожающая сомнения и боязнь смерти. Не обращая внимания на боль, разрывающую бок, Ивар расхохотался и отшвырнул щит.

Тот угодил в лицо кому-то из врагов, на палубу посыпались выбитые зубы.

– Сдохну? – спросил Ивар, глядя в лицо Храфна, в его расширенные от ужаса зрачки. – Только после тебя!

Он прыгнул вперед, широко ударил крест-накрест, раздался треск, в стороны полетели обломки щита. Храфн зашипел, как обожженная змея, отскочил назад, зацепившись за чье-то тело.

Ивар попробовал шагнуть за ним, догнать, но с удивлением понял, что ноги не слушаются. В боку зашевелилось что-то большое и горячее, боль поползла вверх, к сердцу.

Поднял меч, ощущая, как на лбу выступает испарина. Попытался крикнуть, но из горла вырвалось лишь хриплое сипение.

– Бей южан! – из-за спины конунга выскочил Нерейд. Он был без шлема, рыжая грива моталась вокруг его головы.

Кари с рычанием вломился в ряды врага, точно кабан – в подлесок, кто-то заверещал тонко, по-заячьи. Пробежал Сигфред, оскаленный, страшный, с его подбородка капала пена, смешанная с кровью.

Ивар мог только стоять и смотреть. Сердце билось едва-едва, зрение туманилось, но почему-то очень важным казалось не упасть и не выпустить из рук оружия.

– Конунг? – рядом появился Ангус, в темных глазах его была тревога, а лицо расплывалось и раскачивалось, будто Ивара мотали на веревке туда-сюда, туда-сюда…

– Добейте… – прохрипел конунг, но Ангус, судя по недоуменному выражению, не понял.

До ушей донесся какой-то грохот, а затем десятки глоток исторгли крик, полный разочарования. Бывший раб отступил в сторону, рядом с Иваром появился Арнвид, заговорил, но конунг не мог понять ни слова, хотя пристально вглядывался в шевелящиеся губы…

Потом перед глазами сгустилась мгла, что-то ударило по затылку, а боль в правом подреберье стала опаляющей.

Ивар заскрипел зубами, помотал головой и с удивлением понял, что лежит.

Меча в руке не было, кольчуга и шлем тоже куда-то делись. Под спиной раскачивалась палуба драккара, рядом виднелся стоящий на коленях эриль, около наставника замер Ингьяльд, мрачный, точно на похоронах, а еще дальше поднимался серый скалистый берег.

В голове родился рокот, стал оглушающим, затем все поглотила темнота.

В носу свербело так сильно, что Ивар не выдержал и чихнул. Чих гулко отдался в груди, вызвал боль в правом боку.

– Чихает, значит – жив, – сказал кто-то рядом, и в его голосе легко читалось облегчение.

Ивар поднял веки и обнаружил рядом Арнвида. В блеклых глазах эриля таилось беспокойство, зато стоящий тут же Нерейд скалил белые зубы.

– Оклемался, конунг, клянусь Мьёлльниром, – сказал он. – А то мы уж думали…

– Чем закончилась схватка? – спросил Ивар, силясь подняться на локтях и с удивлением обнаруживая, что руки подламываются.

– Лежи! – буркнул Арнвид. – Рано еще шевелиться. Ушли проклятые, сумели драккар оттолкнуть и взялись за весла.

– Что же вы за ними не пошли?

– Без конунга? – эриль покачал головой и дернул себя за бороденку. – Не годится без головы на рать идти, а предводитель для дружины не меньше чем та же опора шлема…

– Ясно, – досада оказалась столь сильной, что Ивару захотелось взвыть, подобно охотящемуся волку, и вцепиться во что-нибудь зубами. – А что со мной такое? Не мог же я сомлеть от обычной раны.