Север Каледонии слыл местом бедным и пустынным, викинги тут появлялись нечасто, разве что по пути к Ирландии, но о них прекрасно знали в каждой прибрежной деревушке.

– Как думаешь, конунг, когда он заткнется? – пропыхтел Гудрёд, занимающий лавку у противоположного борта.

– В тот день, когда Гарм порвет свою привязь, – хмыкнул Ивар. – Хотя и в этом уверенности нет. Вдруг Болтун отправится на Последнюю Битву и заговорит там Локи насмерть…

– Хорошо бы, – вздохнул Гудрёд, прозванный Меченым из-за шрама на лбу.

– Ага, что я вижу! – в крике Нерейда прозвучало злое торжество. – Замок! Клянусь хвостом Фенрира, замок!

– Ты что, мухоморов объелся? – Ивар нахмурился. – А ну иди на мое место.

Зазвучали шаги, рядом появился рыжий викинг, глаза его возбужденно блестели.

– Что, не веришь? Зря! – заговорил он, опускаясь на скамью.

Ивар выпустил отполированную ладонями гребцов рукоять весла и встал. Развернулся и шагнул на носовой настил, туда, где положено стоять конунгу, когда драккар в море.

Берег по левому борту выглядел дружелюбным, как укушенный пчелой медведь. К самой воде спускались заросли низкорослых деревьев, кудрявились зеленые кроны, а дальше, на высоком утесе, похожем на исполинский пень, высился самый настоящий замок.

Неровными казались стены, сложенные из исполинских камней, бойницы напоминали глаза-щелочки.

Замок был не столь изящен, как те, что возводят в землях Бретланда или Валланда, от него веяло угрюмой, древней мощью, словно от укрепления, сложенного инеистыми великанами.

– К берегу! – приказал Ивар, не пытаясь сдержать пьянящую радость. – Сегодня повеселимся!

Викинги ответили дружным ревом, драккар пошел чуть быстрее. Открылось устье реки, похожей на след от удара громадным мечом, и Эйрик повернул к нему.

На стенах замка забегали люди, видно было, как поблескивают низкие округлые шлемы.

– Даг, Нерейд, – сказал Ивар, когда корабль ткнулся носом в мягкую землю. – Сходите и посмотрите, что там да как…

Терять людей по собственной глупости молодой конунг не собирался. Лучше узнать как можно больше и потом атаковать разумно, чем лезть напролом, надеясь только на силу.

Даг и Нерейд перемахнули через борт, исчезли в зарослях.

Оставшиеся на драккаре дружинники вооружались, возбужденно переговаривались, вспоминали прошлые походы.

– Конунг, – подошел Эйрик, мрачный, точно грозовая туча. – Позволь отправиться с вами. Сколько можно меня при корабле оставлять? Скоро забуду, с какого конца за меч браться!

В словах пожилого воина звучала искренняя досада.

– А на кого я оставлю драккар? – развел руками Ивар. – Хотя… – он обвел взглядом притихших викингов: – Рёгнвальд, ты останешься за старшего.

Рёгнвальд Волк, брат-близнец Гудрёда, такой же высокий, русоволосый и желтоглазый, недовольно оскалился, но возражать конунгу не осмелился.

– Отлично, – Эйрик оживился, глаза блеснули весельем. – Наконец-то я прирежу кого-нибудь!

– Что за удовольствие – просто так убивать людей? – задумчиво проговорил Ингьяльд. – Я понимаю – ради чести или золота. Но лишь для того, чтобы лить кровь?

– В крови – наслаждение викинга и жертва богам, – наставительно изрек Ивар. – Если не питать ей землю, она оскудеет и перестанет родить, а асы отвернутся от Мидгарда.

– Не думаю, – покачал головой ученик эриля. – Жертвы в разных странах приносят по-разному…

– Но кровь льется везде. И в Миклагарде, где бойцы на арене выпускают друг другу кишки, и у серков, где за малейшее преступление человека волокут на эшафот, – сказал Ивар убежденно. – Так что я каждый день молю Владыку Ратей, чтобы наши клинки всегда оставались багровыми!