Пролетело несколько часов, хозяин кафе вынес большой зонт, чтобы укрыть нас от зноя. Нед утер взмокший лоб салфеткой, и я в порыве схватила его за руку. На его запястье остался след от черного креста, нарисованного маркером.

– Наношу их перед каждым концертом, – заговорил Нед, наблюдая за тем, как я, держа его руку, разглядываю нехитрый знак. – Они означают…

– Я знаю, это символ движения, выступающего за трезвость разума и души. Кресты означают, что ты выходишь на сцену без какого–либо допинга.

– Именно, – снова улыбка.

– Только ты ведь все время пьян, – заговорщицки прошептала я, наклонившись к нему через стол.

– Извини?

– На сцене. Ты пьян вдохновением, энергией своих песен, любовью толпы.

Нед запрокинул голову и рассмеялся. А я постучала указательным пальцем по своему виску.

– А я твоя чокнутая фанатка.

– Приятно познакомиться.

Он перехватил мою руку и поцеловал пальцы.

Это касание и этот легкий поцелуй выбил из–под ног остатки почвы. Радовало, что я сижу, иначе рухнула бы в объятия Неда.

– Пытаешься меня очаровать? – неловко пошутила я.

– Получается?

– Давно получилось. – Я неопределенно помахала в воздухе руками. – Тебе, наверное, все фанатки так говорят.

– Нет. В основном, они признаются в любви. Хотя многие благодарят за песни.

– И я благодарю. Твоей группе уже больше пятнадцати лет, а я открыла для себя ваши песни всего года три или четыре назад. И сразу отдала вам свое сердце. Твои песни помогли мне пережить трудное время.

– Я очень рад. Значит, все не зря.

Я улыбнулась, помешивая кофе.

– Я тоже всегда так говорю.

Поблагодарив хозяина, мы отправились дальше. Безлюдные улочки вывели нас на шумный проспект. На Неда обращали внимание, а значит, и на меня тоже. Заметив, что мне некомфортно, Нед постарался найти путь, который снова оставил бы нас наедине. Незаметно наступил вечер, и Нед предложил покататься на катере по Босфору.

– Тебе больше не с кем покататься? – спросила я чуть резче, чем хотела. – В смысле, почему ты целый день проводишь со мной? У тебя ведь… девушка, – добавила я тише, опустив глаза в пол.

Нед скрестил руки на груди и устремил взгляд в сторону горизонта. Глаза его заметно погрустнели.

– Все очень сложно.

Я закатила глаза и презрительно фыркнула. Волшебный ореол, окружавший солиста, растаял так же резко, как это порой случается с самыми обычными мужчинами.

– Я пойду.

Я развернулась, чтобы уйти. Хотя в голове маленькая девочка–фанатка визжала, что я совершаю одну из самых больших ошибок в жизни. Ну какая мне разница, есть у него девушка или нет. И вообще, он предложил покататься на катере, а не переспать.

Пока я злобно вышагивала по мостовой, неправедный пыл спал. Нужно было быстро решить, уйти или вернуться. За те несколько мгновений, что я думала, кто–то схватил меня за руку. Касание было мягким, не требовательным, не наглым. Я с удивлением обернулась.

– Слушай. Мне просто нравится твоя компания. Я хотел бы пообщаться еще.

Он не настаивал, не давил, не включал обиженную звезду. Он просил, мягко и с уважением. Сложно признавать, что ты не права и повела себя, как истеричка. Нед повторил вопрос:

– Так что? Прокатимся?

Я кивнула, чувствуя себя немного дурочкой. И это ощущение мне совершенно не нравилось.

Нед нанял небольшую яхту. Мы плавали несколько часов. Повисшее напряжение сдуло свежим соленым ветром, остатки унесли толстые чайки. Снова звучал наш смех, разговор плыл легко и душевно. Я просила Неда говорить чуть помедленнее, поскольку еще не идеально владею языком. А он мягко поправлял меня, если я совершала ошибки. Когда я делала паузу, пытаясь вспомнить нужное слово или фразу, Нед на удивление легко понимал, что именно я хочу сказать.