Пушечные выстрелы ударили снова, опять грохотом будоража все вокруг на километры и заставляя молодых солдат из стрелковой роты нервно и возбужденно вглядываться в расстреливаемую кем-то невидимым им вражескую бронированную колонну техники.

– Это танкисты из посадки за шоссе работают!.. Чего высунулись?! А ну залегли немедленно! Забыли о маскировке?! – кричал на солдат снова появившийся откуда-то старший лейтенант.

Валентин на мгновение отвлекся от наблюдения в снайперский прицел. Но поняв, что он точно сейчас не демаскирует себя ничем, снова прильнул к нему и продолжил смотреть на происходящее действие на видимом участке шоссе.

– Что там, Сафронов? – разместился возле него, там, где недавно лежал политработник, командир роты.

– Головной броневик и танк горят, товарищ старший лейтенант! – ответил боец.

– Отлично работают танкисты! – прокомментировал ротный.

В этот момент прозвучали один за другим еще два пушечных выстрела, за ними раздался третий хлопок, прозвучавший откуда-то из другого места, скорее со стороны шоссе. Боец увидел в оптический прицел стреляющий вправо немецкий танк и мгновенный ответ по нему слева, где располагалась дальняя лесопосадка, откуда предположительно и вели скрытный от врага огонь танкисты. Танк дернулся. От него разлетелись по сторонам снопы искр. Удар, по всей видимости, был настолько сильный, что бронированный корпус немного развернуло, а еще через секунду от него повалил сначала бело-серый, а потом и густой черный дым.

– Еще один танк загорелся, товарищ старший лейтенант! – отвлекся от наблюдения, а затем снова прильнул к прицелу Валентин.

– Молодцы танкисты! – ответил ему тот.

Со стороны шоссе послышались беспорядочные, частые хлопки пушечных выстрелов немецких бронированных машин. Затрещали скорострельные пулеметы на бронетранспортерах. Громко разорвалось что-то у дальнего леса. С интервалом в две-три секунды снова ударили теперь хорошо различимые по звукам пушки танкистов из лесопосадки слева от вражеской колонны.

– В борта бьют! Молодцы! Это правильно! Там броня тоньше. Чтоб наверняка, – снова прокомментировал прицельную работу наводчиков командир роты, теперь уже сам наблюдавший в объективы своего бинокля за полем боя.

Валентин скользнул прицелом вправо. Теперь он видел, как с шоссе пытался съехать на обочину трактор-тягач, тащивший на длинной сцепке за собой передок с пушкой. Едва тот подался немного вперед и в сторону, чтобы встать поудобнее, а из него на землю начали спрыгивать немецкие солдаты – орудийная прислуга, – моторный отсек его разлетелся от удара снаряда. Рывком отделившийся капот взвился над корпусом и упал за кормой, а от двигателя брызнули вверх и в стороны языки яркого пламени, смешанные с черным дымом.

В одно мгновение левее от него закрутило один из танков. Тот медленно, стреляя на ходу попеременно из пушки и пулемета, полз задним ходом по полю, покинув ровную поверхность шоссе, как удар чем-то тяжелым, вызвавшим сноп искр, остановил его. От бронированного корпуса с треском отделились, взмыли вверх и по сторонам фрагменты его корпуса и гусеничной ленты с одного борта. Уцелевшая часть привода продолжала работать, а потому боевая машина врага развернулась на несколько градусов, подставляя под прицел и новый удар по нему броню меньшей толщины. Попадание вторым снарядом довершило дело. Немецкий танк еще раз встрепенулся и замер на месте. Люк на его башне распахнулся. Из него стал выползать, цепляясь пальцами за выступы на броне, немецкий танкист. Покинув корпус машины, он рухнул на землю рядом с ней и скрылся из вида, исчезнув в складках земли.