Высказал ему в глаза все, что думал и обратился в горпрокуратуру, – материал сразу же нашелся. Те направили в СК, возбудили дело. Через полгода преступную группу осудили, а на меня накатило гестапо.

– А это еще кто? – удивился Найденов.

Собственная безопасность из республиканского МВД. Борются с оборотнями в погонах. Якобы на меня поступила заява, что беру взятки. Начали проверять. Факты не подтвердились, но в служебном сейфе нашли три неучтенных патрона от «макарова» и дозу героина.

«Тебе светит целых две статьи», говорят. «Пиши капитан рапорт на увольнение по собственному желанию. Или дадим делу ход. В противном случае загремишь лет на пять».

Я в отказ. «Не мое, подбросили».

« Ну, тогда будем оформлять».

Что делать? Написал. Тесть помог устроиться на завод, работает здесь мастером. Такие брат дела.

– Поганые. Ничего не скажешь, – нахмурился Максим. – Но пить, брат, все равно бросай. Этим делу не поможешь.

Так понимаешь, обидно, – подался вперед Евгений. – И работа нормальная и получаю больше, а по прежней все равно скучаю. А тот гад так и жирует в начальниках. Где справедливость? Ты мне скажи.

– С этим у нас сложно – вздохнул Найденов. – Я подобное проходил. Ладно, Женя, пошли (встал со стула). Вышли наружу, сели в машину. Завел двигатель.

Остаток пути молчали, в воздухе закружил мокрый снег, включил дворники.

Вернувшись вечером домой, он рассказал за ужином о разговоре Лике.

– Знакомая история, – помешала ложечкой кофе в чашке. – Я, как и раньше, здесь курирую полицию. И начальник в ней весьма отвратный тип. Это отметила при первом знакомстве. Липкий взгляд, вкрадчивые манеры и хамство в отношении подчиненных. Сейчас веду у них проверку законности учета преступлений с правонарушениями. Укрывают, будь здоров.

– И чем это чревато?

– Внесем представление республиканскому министру. Получит дисциплинарное взыскание.

После ужина Максимка читал отцу по слогам сказку про репку, Айк положив голову на лапы дремал. Лика устроившись в кресле, что-то печатала на ноутбуке.

А в январе у Анзора случилась неприятность. Нагрянул с проверкой ОБЭП и приостановил деятельность ресторана. Найденов об этом узнал случайно, заехав навестить.

– Давно работают? – спросил хозяина, наблюдая из двери подсобки за двумя операми, изучавшими в зале бухгалтерские документы.

– С утра. Хотел договориться, говорят, только с их начальником. В Балашихе было проще. Там дал на лапу, и отвалили. А тут вон как. Не иначе тариф выше.

– Чего не позвонил?

– Я, Максим решаю свои вопросы сам. Ты же знаешь.

– Вот и зря. Слушай меня внимательно. Езжай к этому самому начальнику, выясни, сколько надо за прекращение проверки. И куда привезти бабло. А потом сообщи мне.

– Что ты задумал парень? – взял за локоть.

– Есть идея. Так что давай. А я пока заскочу в одно место.

От Анзора поехал в прокуратуру к Лике. Та была на месте. Допрашивала какого-то хмыря в наручниках. У окон кабинета сидел конвой.

Пришлось обождать. Минут через десять хмыря увели, снова открыв дверь, вошел.

– Что-то случилось?

– Вроде того, – уселся за приставной стол и рассказал о проверке в «Каспии».

– Так. Обожди здесь. Я к шефу, – встав из кресла, прошла к двери. Минут через десять вернулась, – значит так. Как только Анзор отзвонится, дай мне знать. Я назову место, где встретимся и поговорим.

– Думаете взять этого упыря с поличным?

– Там будет видно. А теперь Макс все, – чмокнула в щеку. – У меня много работы. Иди.

Оставив кабинет, спустился вниз и, миновав постового в камуфляже, вышел на улицу. В небе проглядывало солнце, отражаясь в лужах, на деревьях чирикали воробьи. Запустив двигатель, отъехал от прокуратуры.