И 'ребенок' этот был явно не из бедненьких. Огромная зала, белоснежный мраморный пол, изысканная мебель и пушистые ковры. Я сидела на небольшой кушетке, обитой ис'шерским шелком, и буквально чувствовала, как мой пропыленный зад оскорбляет труд тех людей, что не жалея сил ткут это совершенство. За моей спиной было огромное окно в пол, за которым находилась широкая терраса, судя по размерам и множеству цветов, высаженных на ней, предполагалось, что господа аланиты будут проводить на ней вечера, предаваясь романтическим мечтаниям, или гуляниям, или ещё чем-то более осязаемым, но непременно романтическим.

  - Знаешь, что, - вдруг зло оскалился мой 'пациент', - я хотел с тобой по-доброму! Так, чтобы и тебе выгода была! Ведь, как это ни печально признавать, но я вроде как обязан тебе! Но, будь я проклят, если стану терпеть подобное! И уж тем более, я не стану позориться перед братом, показывая ему тебя, предварительно не укротив твой нрав!

  - Мальчик, - устало посмотрела я на него, - что ты можешь такого, что я ещё не видел в своей жизни? Что ты можешь сделать со мной, чего уже не сделали подобные тебе?

  - Как насчет того, чтобы укоротить твой поганый язык?! - зло вызверился он, обжигая меня темным взглядом.

  - Он отрастет уже на следующий день, - пожала я плечами. - Ты забываешь, кто я такой, малец. Дар двуликого, как и его творец, имеет две стороны.

  На миг мне показалось, что мой ответ шокировал этого мелкого поганца настолько, что он готов был обнять меня и извиниться. Но мерзкий пройдоха лишь окликнул своего слугу:

  - Римс, отведи нашего гостя в подвал и позаботься, чтоб ему было там комфортно...

  - Было там комфортно! Вот же скотина бескрылая, чтоб тебе не сдохнуть в пустыне?! - зло сплюнула я, понимая, что ещё пару часов — и я перестану чувствовать руки. Тоже хороша, и чего мне не сиделось на той чудесной кушетке?! Эх, язык мой воистину — мой самый лютый враг. Но и я уже не в том возрасте, когда так легко удержаться от старческого ворчания... Хорошо, не от ворчания! Оно могло бы быть и безобидным. Просто не могу я уже сдержаться. Не могу терпеть, когда надо бы помолчать. Настолько я устала от этого мира. Настолько тяжело мне играть по правилам, которые так любят соблюдать сильные мира сего, раздуваясь от собственной важности, будто их не первый день пучит.

  - Эй, - писклявый голосок от противоположной стены заставил меня вынырнуть из собственных мыслей и обратить внимание на человека, что был прикован напротив. Тощий паренёк лет шестнадцати буквально висел на кандалах, потому как сил стоять у него, похоже, уже не было. - Ради Лурес, не могли бы вы потише, - взмолился он. - Если они услышат, то нам обоим несдобровать.

  - Похоже то, что ты вот-вот отдашь душу на суд Литы от истощения, - это несомненная удача, так что ли?

  - Может быть хуже, - зловещим шепотом поведал он.

  - Ребёнок, тебе не говорили, что ты довольно здраво мыслишь для своих лет?

  - О чем вы? - устало промямлил он, явно находясь на грани обморока.

  - Всегда может быть хуже, золотые слова, малец. Кстати, случаем не подскажешь дедушке, где мы?

  - Вы что, тупой? - как-то обреченно посмотрел он на меня.

  В то время как я невольно прониклась к парню. Вопросы задает по существу и мыслит трезво.

  - Это темница, пыточные подвалы...

  - Чьи?

  - Ну ты, дед, даешь, тебя там по голове не били случаем? - несколько оживился паренек.

  - Вообще-то били, - не считая нужным отрицать сей факт, призналась я.

  - А, ну ясно... - сочувственно кивнул пацан, и голова его устало упала на грудь.